Максим Владимирович Ковалёв - Кто живёт в твоём чулане? (СИ)

помещались мясные припасы, сыр, масло, маринады и прочее из покупного. Туда он и свернул.

   Полки в кладовой тянулись вдоль стен в три ряда. Сейчас они преимущественно пустовали. Делать основательные запасы на зиму Тойво намеривался в ближайшее время, после того, как продаст бобы и получит от того оборотные средства.

   Масло у него, впрочем, имелось. Должно было иметься.

   В кладовой приятно пахло съестным, отчего желудок вопрошающе заурчал. А Тойво стоял и смотрел на пустую полку. Он видел в пыли след от горшочка, что располагался здесь, горшочка, в котором, насколько ему помнилось, оставалось ещё до половины желтовато-белого вкуснейшего масла, что так и таяло во рту. След имелся, а самого горшка и... след простыл. Возможно, по забывчивости он просто переставил его на другую полку? Тойво осмотрел все полки. Пропажи нигде не обнаружилось.

   Он возвратился на прежнее место. Да, вот ободок, отпечатавшийся от дна горшка. И к нему вела вереница каких-то маленьких следов.

   - Чтобы всё это значило? - спросил Тойво безмолвную кладовую. Почесав гладкую кожу на макушке, он вновь подивился: - Где же масло?

   Вернувшись на кухню, Тойво принялся за подстывшую яичницу. Он ел и отрешённо взирал в сторону круглого окна, на чьём подоконнике стояла плошка с цветком. Ложка с последним куском яйца застыла на полпути между сковородой и ртом. А затем вовсе опустилась обратно. Глаза у тогита расширились. Рот сделался похожим на дырку от бублика.

   - Ах, негодники! - выдохнул он. - Ах, ворюги. И куда они, хотелось бы знать, утащили горшок? Ведь не разбили же. Не видел я никаких осколков... Ах! Нора... У них там нора. И преогромная, раз пролез целый горшок... Ну, я вам!

   Испуганное выражение на его лице сменилось самым решительным. Для пухловатых черт подобные перемены, если и выглядели комично, такими отнюдь не являлись. Всё ещё не одетый и не умытый, он поднялся из-за стола и вновь направился в кладовую. На полпути, правда, остановился. Дело было не столь просто, как могло показаться на первый взгляд.

   - Надо подготовиться, - рассуждал он сам с собой, присев в коридоре на сундук, в котором лежали мамины платья и отцовские брюки. Брюки были ему малы, но он их не выбрасывал. Равно, как и платья. Кто знает, когда и что может пригодиться. - Да, надо подготовиться... Ведь и цапнуть могут.

   Так Тойво сидел какое-то время, обдумывая дальнейшие действия. И некий план начал составляться в его не лишённой здравой предприимчивости голове. Перво-наперво он всё же умылся и оделся. Подойдя к отпалерованному до блеска медному блюду, подвешенному в прихожей, собрался расчесать то немногое из волос, что ещё имелось. Протянул руку к настенной полочке. Но вместо костяного гребешка пальцы ухватили лишь воздух.

   - Не может быть, - прошептал Тойво.

   Он посмотрел на пустую полочку, заглянул под шкаф и под скамейку, на которую садился, одевая и снимая обувку. Заглянул даже в башмаки, аккуратно выставленные рядком вдоль стены. Гребешка нигде не было.

   Кое-как пригладив волосы рукой, Тойво спешно вышел из дому.

   Снаружи жильё его утопало в зелени. Холм, в котором он обитал, покрывал густой покров травы. Под низкими окнами были устроены цветники с ромашками и вьюнками, что оплетали окна на подобии живых занавесей. Слева от входной двери помещалась скамейка, на которой он любил сидеть вечерами, попивая чай и наблюдая за тем, как солнце опускается за дальний лес. Скамейка несколько скособочилась и требовала ремонта, а цветники нуждались в прополке, но сейчас эти заботы сделались не самыми насущными.

   Надев всегдашнюю свою соломенную шляпу, придерживая её при налетающих порывах ветерка и напротив, снимая, дабы поздороваться с каждым встречным (а заодно перебросится парой слов), тогит направился к окраине их селения, где располагалась кузница старика Лемеха и двух его дюжих сыновей.

   Назад Тойво возвращался тем же путём, всё также придерживая шляпу от ветра и снимая её при встречах. Разница была лишь в том, что другая его рука при этом не пустовала.

--">