Сергей Владимирович Гришко - Сон во сне (СИ)

  Бледное с желтоватым оттенком лицо на фоне мёртвого, серого неба. Немигающий взгляд выцветших глаз уставился в объектив камеры. Чиз-з-з-з. Шепчут бескровные губы, но, ни улыбки, ни вспышки не происходит. Чиз-з-з-з. Именно с этого незнакомого существа, начнется мой рассказ.

  Лёгкие порывы ветра шевелят грязные пряди волос, тонкие губы шепчут, повторяя. Чиз-з-з. Словно каменная маска пытается воспроизвести улыбку. Незнакомец смолкает, облизывает пересохшие, бескровные губы и снова повторяет не выполнимое упражнение, надеясь воспроизвести улыбку. Очередное разочарование это видно по жесту руки, она в который раз безвольно обвисает, покачиваясь от порывов ветра, что- то блестящее бесшумно соскользнув, падает в дрожащую лужу.

  Отсутствие проклятой улыбки. Настойчивое, фанатичное чиз-з-з-з. Окаменелая мимика пустого не выразительного лица, которое не запомнить, которое не улыбнется. Золотой перстень с жутко древним камнем кроваво-алого цвета, утерянный и тут же обнаруженный, благодаря тусклому блеску. Незнакомец вскоре подымет драгоценный предмет, но очередным завтра, он вновь его потеряет, в этой же зеленоватой лужице с радужными пятнами бензина. День пройден, он не потрачен зря.

  Были времена, когда он был человеком. Незнакомец, лишенный улыбки. Жил себе, горя не ведал. Строил дом, любил жену, растил детей, все как у людей, по-человечески, а иначе и быть не могло. Шли дни, росли деревья, вот уж и солнце в зените, пожинай урожай.

  Время идет стрелой тихохода, и тень начинает расти. Труды твои заканчиваются, заботы дня уж позади. Приходит время покинуть теплую постель, где сну нет больше места, покой иного рода ждет тебя, где тишина священна и утро светом не тревожит око.

  Вот кажется и все, но незнакомый голос в тебе проснулся, шевеля губы мертвеца.

  Кто я? Спросишь ты меня, отвечу тут же.

  Я тот, кто вечно бодр, кто рыщет по свету и видит всех и вся насквозь.

  Дух вечной жизни имя мне. Неустанный шутник, проказник, поверь мне на слово, вскоре оценишь ты.

   Дары бесценные, что свыше ниспосланы, я разношу по адресам и платы за труды свои я не беру.

  Ты выбран мною, значит избран.

   Желаю так, чтоб ты восстал, и жить продолжил, прими, как подобает этот дар. Голос смолк, раздался смех из темноты, такой, что не забыть вовеки. Шутка состоялась.

  Новая жизнь настала наперекор всему, ты встретил утро иным, чужим, навсегда. Люди щедры на забывчивость, человек, живший когда-то, забыт навсегда. Память пуста как бутылка, мир опустошен и выцвел. Наше бытие упало в лужу и превратилось в свалку, люди сотворили образ мусорщика. Бессмертие лишилось улыбки, стало хищным чудовищем из темноты.

  Кто он? Ответ очевиден, если не видишь, то присмотрись. Паук в банке, голодный, злой, полный яда и человеческих страстей, желаний и пороков. Таков он внутри, снаружи же мусорщик, бесцветный, безвкусный, блеклый тип, незаметный словно тень. Пустое место прожитого дня, скорлупа и объедки, выброшенные обноски еще бронзовые мухи на останках старой птицы.

  Неожиданно раздаётся протяжный, леденящий, долгий вой, подхваченный ветром. Горы мусора оживут блеском встревоженных, птичьих пуговиц глаз, и стаи пугливых чаек взмоют в небо. Высматривая среди смердящего рая, существо хищное, схожее на облезлого волка, он враг им.

  Долгая монотонная жизнь, лишенная радости солнечных дней лета. Существование в бесконечном водовороте времен года. Голод и нищета даже во сне, глупые птахи мусорной обители, их страх и жадность. Ты просыпаешься человеком, невзрачное, поношенное, истертое временем существо, которое превращается в животное. Зверь рыщет, прячется в тени, таится, выжидая миг. Утоление голода, стоит ли это долгое бессмертие того?

  Властитель, помойки в который раз подымет глаза, наблюдая, как там идёт ежедневная борьба свинца и туч. Чувство голода спустит с поводка зверя, который бесшумно

--">