Пантелей - Мессия

Пантелей Альтернативная история Ричарда Львиное Сердце Часть третья. Мессия

Глава 1

Шестого мая 1200 года, первого високосного года этой истории, где в христианском мире уже ввели новый, Целестинианский календарь, в малом кабинете палаццо Принцепса на Яникульском холме, самый могущественный человек мира, Ричард I Плантагенет, и его неразлучный спутник, король Нового Сиона, Ицхак I Левит, разбирали почту. Этому занятию теперь приходилось посвящать минимум по два часа в день, это несмотря на то, что вся корреспонденция проходила через сито канцелярии, которая отсеивала, в среднем, три четверти писем. Лишь четверть, в которой секретари находили что-либо выходящее за рамки обычных отчётов, попадала на стол самому Принцепсу. Спасибо Ицхаку, без его помощи, на разбор этого вороха бумаг тратилось бы, минимум, по пол дня.

– Никогда такого не было и вот опять. – пробормотал Ричард по-русски, откладывая прочитанное письмо в правую стопку.

– Не понимаю, что ты там бормочешь, говори по-человечески. – сварливо отозвался король Нового Сиона.

Ицхак Левит положил своё письмо в центральную стопку и вопросительно поглядел на Ричарда.

– В начале марта, племя татар перешло по льду Обь и попросилось в подданство к Спящему Леопарду.

– И что с того? Я уже и не вспомню, сколько всего сибирских племён приняли его подданство.

– Много. – кивнул Ричард – Только татары не сибирское племя, а монгольское. Одно из самых могущественных.

– Кочевники. – в голосе Ицхака слышалось нескрываемое презрение – А почему ты отложил это письмо в правую стопку? Леопард их не принял, и скоро начнётся война?

По уже сложившемуся порядку, корреспонденцию раскладывали на три стопки. В левую то, что ответа не требовало, ознакомились и ладно – в архив. В центральной стопке были письма, требующие ответа, или дополнительных указаний. В правую же помещали то, что требовало дополнительного обдумывания, или расчётов.

– Леопард их принял. Между Иртышом и Тоболом у него пустует здоровенный клин степи, а эти кочевники выразили готовность принять христианство.

– Как и башкиры, если я их название правильно запомнил. И что с того?

– Пока ничего, но поразмыслить над этим стоит.

– Почему? Может ты мне объяснишь? Если бы это письмо читал я, то просто отправил бы его в архив. Наверняка я так отправил многое, что могло тебя заинтересовать.

В принципе, Ицхаку Левиту открыться действительно стоило. Преданность его проверку прошла не один раз. Даже став королём, Ричарда он не оставил, так и таскаясь с ним по всему свету, как оруженосец, пока Новым Сионом управлял его старший сын Иаков. Ицхак даже евреем, по большому счёту, уже не был. Нет, христианство он так и не принял, но шаббат уже не соблюдал, как и кашрут^[1]. До употребления им свинины пока не дошло, но никакие дары моря он больше не отвергал. Он и раньше к евреям особой симпатии не испытывал, за исключением, разумеется, собственной семьи. Во всяком случае, селиться потомкам племён Иакова в своём королевстве, категорически запретил первым же королевским эдиктом. Евреев в массе, король Нового Сиона считал неблагодарными, ненадёжными и, как следствие, ненужными. Обузой, одним словом.

Сам Ицхак полностью вжился в общество христианских феодалов. Братья по оружию Третьего крестового похода, были ему настоящими братьями. Своими, в отличии от тех, с кем его предки сорок лет бродили по пустыне за Моисеем. Тем более, что почти всю его семью, её мужскую часть, пристроил на хорошие должности Ричард, Первый Принцепс, король Англии, Иерусалима, Сирии, Египта, Аравии, Междуречья и Африки. Часть племянников и даже внучатых племянников стали казначеями в его бесчисленных королевствах и феодальных владениях, часть стала ревизорами столь же бесчисленных промышленных предприятий, двое получили должности при дворах Филиппа I Фальконбридж в Праге и будущего Людовика VIII в Брюсселе. Да, королевство Франков, хоть и в урезанном виде, и с другой столицей было уже восстановлено, а Луи Капетинг-Плантагенет ещё не стал королём только по причине юного возраста. Законы теперь принимал сенат Принципата, а он установил возраст совершеннолетия в шестнадцать лет, а Людовику пока было только тринадцать. Впрочем, вернёмся к племянникам. Последний из них, которого следовало бы упомянуть, директор Римской биржи, Самуил, которого Ричард, в зависимости от --">