Алексей Сергеевич Абвов - Душа Зоны

Абвов Алексей Сергеевич Сталкер-2-5. Душа Зоны

Пролог

* * *

Ментальное чутьё уловило наряду с сосредоточенным пыхтением Сидоровича вокруг чего-то непонятного и присутствие в деревне новичков постороннего индивида. Кто такой, откуда взялся? Интересно. Переглянувшись с сопровождавшей меня Ларисой, молча свернули с основной дороги в ту сторону. Поверхность земли частично оттаяла, в сырой глине отпечатались чёткие следы стоптанных подошв. «Сорок шестой размерчик», — мысленно прикинул я. Над отошедшими от изморози потемневшими домиками поднимался в небо дымок маленького костерка. Странный запах смешавшейся вместе весны и осени. Лёгкий тёплый ветерок кружит в воздухе оттаявшую и просохшую бурую листву. Лишь зимняя тишина изрядно диссонирует с тем, что мы сейчас видим.

— Бог в помощь! — Поприветствовал нас поднявшийся при нашем появлении мужик в тёмном плаще с капюшоном.

Ростом за два метра, плотная жилистая фигура. Тёмные кучерявые волосы, высокий лоб, курчавая борода до груди, внимательный изучающий взгляд карих глаз. На первый взгляд — лет сорок. Вот только взгляд буквально светится мудростью жизни. Оружия при нём нет, и лишь небольшой брезентовый походный вещмешок лежит в стороне. От мужика тянет заметным интересом и редкой в наши времена искренней доброжелательностью. И лишь большой простой крест на толстой цепи изрядно портит его позитивный образ в моих глазах. Служителей культа я и раньше не особо привечал, а уж теперь и подавно.

— Вы напрасно сюда забрели, батюшка, — беззлобно кинул ему. — Среди выживших старожилов здесь принято обращаться к другому божеству — Зоне, — легонько придавил смутившегося священника словами и направленными эмоциями.

В этот момент нас плавно омыло прошедшим «вздохом Зоны» и я с изумлением отметил, что оно вызвало у гостя приятные ощущения, придав ему душевных сил и даже уверенности в собственной вере.

— Кто мы такие, чтобы судить о божьем творении? — Ответил мне священник, приглашая присаживаться на стоявшие рядом с костерком чурбаки, мы снова переглянулись с Ларисой, выразив на лицах искреннее недоумение.

Интересный нам попался человек. Хоть сейчас и много срочных дел, но отдыхать тоже когда-то нужно. Почему бы нам и не поговорить?

— Не так давно меня звали Отец Сергий, но вы можете величать просто Сергеем, — наконец-то представился он, когда мы уселись на предложенные места. — А забрёл я сюда, — он мне располагающе улыбнулся, — потому что стало просто некуда идти. — Мой приход отверг меня и отринул Веру, — теперь в его голосе плескалась подлинная боль.

— Разве можно отринуть Веру? — Изумлённо спросила Лариса.

— Особенно, когда её никогда и не было, лишь остаточная дань замшелой традиции, — тяжело вздохнул священник. — Это следствие моих ошибок и прегрешений, — искренне сокрушался он. — Я не нашел должных слов, чтобы спасти души своей паствы. Наверное, стоило чаще пугать их адскими муками, как делают мои коллеги по ремеслу, — ещё один тяжкий вдох сожаления.

— Вы называете их «коллегами», а не братьями по вере? — Лариса изумилась ещё глубже.

— Именно так, — священник внимательно взглянул на неё, но я не уловил с его стороны вполне ожидаемого мужского вожделения и попыток борьбы с ним. — Многие священники, особенно в крупных городах, давно превратились в атеистов, а то и искренних почитателей Мамоны. Служение Богу и людям для них самая обычная работа. Признаться — я и сам едва не впал в подобный грех, вовремя одумавшись.

— И что же послужило тем самым толчком? — Мне вдруг стало любопытно.

— Большая Ложь! — Голос Отца Сергия резко потяжелел. — Ложь тех, кто стоит за церковью и над Верой, — он замолк, видя наши ошарашенные его словами лица. — Хоть я и обязан говорить людям то, что предписано свыше, не Богом, нет, — его лицо превратилось в каменную маску. — Вы когда-нибудь посещали действительно старые храмы? — Неожиданно спросил он, мы снова переглянулись, одновременно пожав плечами. — Все они были перестроены в конце восемнадцатого начала девятнадцатого века, — продолжил говорить он, видя появившийся интерес на наших лицах. — Я видел старые росписи, поверх которых намалевали новые образа, великолепные старые церковные предметы утвари портились новыми безрукими мастерами, дабы придать им иной смысловой вид, древние книги уничтожались --">