Татьяна Викторовна Тихонова - В мансарде (СИ)

улыбки, улыбка у него вышла замечательная, - говорила она себе, - не часто такая выходит".

  - Принять, - проворчал Айболит. - Это проще всего - не подумав, брякнуть "принять". Брякнуть, звякнуть, ляпнуть, - пожал плечами он, - придёте ко мне без пальца, я вот вам и пропишу "принять этот мир, как есть". Есть палец, нет пальца, это всё от жизни, просто так есть. Но ведь пришить палец клянчить будете, не серчайте бога ради на "клянчить", фигура речи!

  - Да вы не о том, - смущаясь, что вступает в разговор с такими светилами, вставил художник Краюшкин, любуясь луной, - мир прекрасен.

  - Смотря, что видеть в нём, вы видите не то, сударь! Весь фокус в этом, - раздражился Кондратьев...

  Варвара Ильинична слушала их и лепила. Или вязала. Носки в этой жизни никто не отменял. Они пронашиваются, ничего не поделаешь. Или шла на кухню варить суп. "И суп никто не отменял, такое есть свойство у кастрюль - пустеть. "Ты так говорил всегда, Стёп. Как пусто дома без тебя, Стёпа", - грустно улыбнулась Варвара Ильинична фотографии мужа.

  Покончив с домашними делами, шла к себе. Там уже шагу ступить нельзя было, везде виднелись дома, улицы. Город разросся и продолжал строиться.

  Поэтому вскоре пришлось вывезти "мамины чудачества" на дачу. Там отвели под игрушки всю мансарду. Но внуки были ещё малы, и Варвара Ильинична едва находила время, чтобы навестить свой город. Уезжала на выходные на дачу и лепила, строила, планировала. К ней приходили горожане, рассказывали новости.

  - Надо завести нам газету, уважаемая хозяйка, - заметил как-то Степан, он работал регулировщиком на главной улице города, там был опаснейший перекрёсток. - И написать всем этим ротозеям, как правильно переходить улицу, когда по ней идут слоны и жирафы, едут повозки и телеги!

  И Варвара Ильинична слепила редактора газеты. "Он будет болтлив и любопытен, и честен. Бывают такие, мне кажется", - подумала она.

  Она делала кофейный сервиз по заказу адвоката Оливера Твиста с улицы Туманной, когда смерть тихо пришла за ней. Варвара Ильинична держала в руке маленькую кофейную чашку бледно-жёлтого цвета, которую только что примеряла к такому же блюдцу. Она долго смешивала белый и жёлтый и получила этот нежный золотистый цвет, чашка будто светилась на солнце... Казалось, что Варвара Ильинична просто задремала, сидя за своим рабочим столом перед окном.

  И маленький народ замер вместе с ней. Боясь, что их сметут в мусорное ведро, жители стали прятаться от любого вошедшего в мансарду, или застывали там, где их застал чужой взгляд...

  2. Никитин

  Сын после похорон долго сидел в мамином кресле, рассматривал замерших по всей комнате человечков. Потом собрал их в коробки. Детям пластилин всегда в радость, а бабушкины человечки...

  - ... они как живые, Даш, - сказал он жене. - Не помню, чтобы мама лепила, когда я был маленьким. Работа отнимала у неё всё свободное время... Какие они у неё замечательные, никогда не обращал на них внимания, ты только посмотри...

   Фигурки были забавные и улыбчивые, они стояли, сидели, лежали, даже пили чай, держа кружки в руках.

  - А этот говорит что-то очень бурное, он будто перекрикивает всех, - улыбнулась Даша, разглядывая архитектора Кондратьева...

   Но дети играть в пластилиновый город не стали. Двенадцатилетний Миша и Ника семи лет унеслись с коробками наверх и пропадали там дней восемь, или все десять, с перерывом на завтрак, обед, ужин и сон. Благо, что были длинные летние каникулы. Дети с восторгом расставляли дома, фонари, сервизы на столиках в садах, ползали на коленках, сверяясь с листками, на которых бабушка рисовала иногда свои планы. А потом стали ходить в мансарду всё реже.

  - Вам надоел бабушкин город? - спросил как-то Никитин у сына.

  Был июльский жаркий день. Гудели над шиповником пчёлы, в беседке - душно, но всё-таки хоть какая-то тень. На обед Даша решительно отказалась варить суп. "Жара такая, какой суп", - сказала она и настрогала окрошки. И правильно сделала. А

--">