Валерий Валентинович Кашпур - Под шлемом небес (СИ)

интересуюсь церковными темами, -- признался Марк.

Он ожидал увидеть более молодого собеседника. Голос в телефоне, рокочущий и энергичный, сулил сангвиника крупных телесных форм. Симар оказался худым, бледным стариком с высоким лбом и тонкими губами. Разве что большие карие глаза за стеклами очков в простой стальной оправе соответствовали его энергичному низкому голосу. Пиджак сидел на нём немного мешковато, белый целлулоидный воротничок подчёркивал худую шею.

-- Зовите меня отец Симар, прошу -- Симар гостеприимным жестом указал на коридор с табличкой "Проход только для персонала". -- Пару лет назад у вас была статья: "Продаётся церковь. Не дорого".

-- О, вы ознакомились с моими статьями? -- послушно двинувшись в направлении коридора, Марк отметил про себя, что священник, читающий "Ридерз Дайджест" -- журнал домохозяек и пенсионеров, должен на это иметь очень веские причины.

-- Хотелось составить предварительное впечатление. Мне показалось, что в сюжете с переделкой церкви под бар в ваших строках сквозила печаль, -- Симар вышагивал рядом, мерно переставляя ноги.

-- Скорее, сожаление. Рационализм ведёт к однобокому развитию социума.

-- Всё возвращается на округи своя. И паства вернётся к алтарям.

Кабинет Симара полнился книгами. Они заполняли многочисленные шкафы вдоль стен, разномастными корешками создавая причудливую мозаику на полках. Толстые издания с тиснеными названиями соседствовали с затёртыми книжицами в мягких обложках, переплетенные спиралями брошюры разрывали многотомные ряды. Судя по частоколу разноцветных закладок, хозяин кабинета напряженно работал с литературой. На множестве низких столиков, хаотически расставленных по кабинету, лежали вороха журналов и газет. С легкостью лавируя в этом архипелаге периодической прессы, Симар провёл Марка к письменному столу. Он располагался у большого арочного окна, за стеклом которого раскинулись аккуратно подстриженные кусты церковного сквера. Асфальтовая дорожка, берущая начало с лужайки перед белоснежной статуей монахини, огибала пышную клумбу и полого устремлялась вверх по склону.

-- Добро пожаловать в обиталище бумажного червя, присаживайтесь, прошу вас, -- словно отрекаясь от пейзажа Симар сел спиной к красотам сквера и открыл ноутбук.

-- Какие чудесные цветы. Никогда не встречал такой красоты. Напоминают морские волны в брызгах пены, -- не удержался от комплимента Марк, опускаясь в кресло.

-- Я их называю "Ночное небо". Сочетание лавандового, белого и фиолетового цветов ассоциируется у меня с небесами Ван Гога. Это особый сорт ирисов. Их вывели в Штатах и назвали "Брат Андре". Здесь всё, даже природа, несёт его печать, -- чуть нараспев сказал Симар.

-- Наш разговор тоже будет о брате Андре?

-- Да, мое служение богу состоит в сохранении памяти об этом святом.

-- Не вижу, чем я могу помочь в вашем служении.

-- Вы пишите статью о целителях. Я хочу предложить материал на эту тему.

-- Моя тема -- современные целители. Брат Андре умер в тридцать седьмом.

-- Брат Андре был наставником для страждущих, исцеляла божья воля. По моему мнению, бог всегда будет современный целителем.

Если бы встреча происходила в какой-нибудь стерильной переговорной с никелированной мебелью и ароматизатором воздуха, Марк бы вежливо распрощался и ушёл. Осведомленность и личная заинтересованность священника ничего хорошего, кроме корыстной манипуляции журналистикой не сулила. Упоминание имени брата Андре в статье о целителях будет чистой воды продакт-плейсментом для оратории Сен Жозеф, что добавит ей несколько сот автобусов с туристами в год. Лишь эксцентричный интерьер кабинета удерживал Марка от ухода. Симар явно являлся незаурядным человек, такого стоило хотя бы выслушать.

-- Давайте начистоту, отец Симар. Я не буду превращать свой очерк о целителях в агитку оратории Сен Жозеф, в которой даже цветы не посвящены богу, а рекламируют человека, пусть даже и святого. В своих статьях я пытаюсь быть объективным. Вряд ли

--">