Валерий Валентинович Кашпур - Мир Электры. Пришествие на небо (СИ)

<p>

Пришествие на небо</p>

   Словно в насмешку над старой шуткой "Подводная лодка в степях Украины", "Ка-27Е", корабельный вертолёт радиационной разведки оставил позади извивы Днепра и полетел над лесистой Белоруссией. Плотная кашица деревьев с квадратами полей так не походила на степи вокруг Приморского, к которым привык Максим. Не было тут и скал, голубых зеркал озёр. Много чего хорошего не было -- Чёрного моря, Золотого Пляжа, Феодосии с уютными ресторанами. Была только зелень. Зелень, в которой притаилась радиация.

   Если честно, ему хотелось выть от досады. Ещё неделю назад, он, Максим Кедров, лётчик-испытатель ОКБ "Камов" имел спокойную, престижную работу в курортной жемчужине Советского Союза. Спокойная работа испытателя? Да, как не странно, ведь испытывались авиационные комплексы, и вся морока падала на плечи штурманов-операторов.

   А у пилота простенькие полётные задания -- взлёт с вертодрома или какого-нибудь несущего судна, вылет в указанный квадрат, облёт корабля, возвращение.

   Вся эта синекура закончилась 26 апреля, когда взрыв разворотил четвёртый энергоблок. И начался кошмар -- перелёт в маленький полесский городок, фанерный барак, бесчисленные полёты и бесконечные зависания. Нет, ему повезло больше, чем парням из военных транспортников. Он не летал над радиоактивным жерлом, не сбрасывая в него спецсмесь, не глотал запредельную радиацию. Его вертолёт, как швейная машинка прострачивал местность к северу от Припяти. Каждый стежок -- зависание, сброс контейнера для забора грунта, подъём его обратно, отлёт на километр и снова всё сначала. "Сотни раз одно и то же, всё должно быть ровно, как под линеечку!". Максим оторвал взгляд от опостылевшего леса и окинул взглядом горизонт перед собой.

   Грозовое облако ему не понравилось сразу -- в лучах вечернего солнца оно казалось грязно-фиолетовым нарывом среди белых барашек лёгкой облачности. Безобразные, с красным отсветом бугристые шишки быстро перебегали по его поверхности, выдавая большую скорость потоков. "Небольшое, километров двадцать в поперечнике, и растёт вверх, а главное прямо по курсу движения": быстро прикинул он с досадой.

   Нужно было менять курс, а штурмана у него не было, как в прочем и бортоператора. Улыбчивому и безотказному Саше Лысенко пришлось остаться на аэродроме в Малейках, куда их борт N710 зашёл на дезактивацию после смены. Как только турбины смолкли, внезапное головокружение, тошнота превратили его лицо в белую маску. "Острое пищевое отравление" -- заявила молоденькая докторша, и отстранила штурмана от полёта. Виной оказался забытый пирожок, который Сашка позавчера спрятал, а сегодня нашёл и на свою голову съел. Кузьмич, оператор, тоже остался за компанию, чтобы потом вместе вернуться с другим бортом. Наверняка надеется подбить клинья к этой самой докторше. А ещё говорят, радиация вызывает импотенцию!

   Так, что в кабине вертолёта "Ка-27Е", Кедров был один, вопиющее нарушение инструкции, между прочим. Хотя в этой чернобыльской кутерьме чего только не нарушалось!

   Собственно в штурмане, он и не нуждался, за неделю полётов, изучил местность как свои пять пальцев и на свой оперативный аэродром в Овруче мог выйти с закрытыми глазами.

   Неприятность была в том, что обходя грозу, надо было уходить севернее, а это затягивало полёт. Хорошо, что во время дезактивации, пока солдатики драили обшивку, он успел заскочить в баньку и немного выгнать из тела свинец усталости. Сейчас вентилятор над приборной панелью холодил ещё влажную голову, и это отгоняло сонливость.

   Об изменении курса пришлось докладывать руководителю полётов. По прикидкам Максима в чернобыльской группировке находилось бортов 70-80 и, хотя возвращался он кружным маршрутом, обходя эпицентр заражения, правила нужно было соблюдать. Руководитель сообщил, что информации по грозовому предупреждению у него нет, приказал перейти на более высокий эшелон и обходить грозу.

   Положенные по инструкции, десять километров минимальной дистанции, Максим решил не соблюдать, хотелось побыстрее приземлиться и упасть в койку. Пузатенький "Ка"

--">