(Лисkey) - Перелом (СИ)

====== 1 Глава ======

Пожалуй, самым защищённым и спокойным местом на земле являлись именно бескрайние и прекрасно-белые просторы Северного полюса. Всегда безмолвные, просторные и холодные. Резкие порывы студёного, ледяного ветра разносили снежную позёмку по бескрайним ледникам, заводили снежные бури и метели, чтобы после, набравшись силы с промёрзлых льдов, разнестись по свету, принося с собой холод и стужу как в простенькие деревушки, так и в каменные мегаполисы. Конечно же, не только ветры были повинны в набегающем на людей промозглом периоде, но и тот, кому вся насквозь промёрзшая и бескрайняя картина заснеженного полюса нравилась больше всего.

Молчаливое созерцание белоснежно-искристого пейзажа, стелющегося до самого горизонта, приводило в спокойствие неугомонного Снежного Духа. В минуты умиротворения, примерно такие, как сейчас, Джек Фрост — Дух Веселья и повелитель снегопадов, был отрешён не только от всего мира, но и от самого себя... Или от надетой на лицо маски — весельчака, любителя постоянных, порой неуместных розыгрышей и зимних забав.

Нет, он не становился другим, не закрывался от всего света и не менял своих взглядов на жизнь. Он по-прежнему любил детей и был готов защищать как их, так и само волшебство, веру в Хранителей, в себя. Он был таким же. Но наедине с самим собой и полярным ветром, вечная, белоснежная улыбка спадала с лица, а серебристые глаза теряли яркий озорной блеск, которым они славились все эти триста с небольшим лет.

Джек любил это место: отсюда, с широкого и плоского куска ледника, припорошенного мелкой крупой снега, открывался захватывающий дух вид на ледяной полюс, делившийся горизонтом на ярко-голубое небо и белоснежные равнины с редкими, острыми кусками льда.

Здесь просто, без витиеватости, было холодно, спокойно, и тихо.

«А ещё, можно думать и не слышать никого и ничего. Просто думать», — Джек медленно улыбнулся, и посторонние, те, кто знал его не слишком хорошо, скорее всего, приняли бы эту улыбку за ленивую, слегка довольную, когда на самом же деле, Духа Зимы поедали изнутри грусть и одиночество. Улыбнулся он скорее по привычке, отточено-механически, ведь теперь он только и делал, что улыбался и веселил кого-то. Улыбка стала неотъемлемой частью образа.

Дух Веселья не может быть другим. Он — Хранитель. Хранитель детской радости.

Конечно, он улыбался и все прошедшие столетия. Улыбался и заставлял это делать других, поднимал настроение, но никогда ранее этот простой жест дружелюбия и доброты, не был для него столь… наработанным. Как только он появлялся в городе или возле тех, кто его видел, дежурная улыбка натягивалась на лицо до ужаса легко.

Досада отразилась в серебряном взгляде, затмила озорные искорки на дне зрачков, являя белоснежному миру грустного и вымученного до последней капли веселья Джека Фроста. А ведь раньше не было этой наигранности, раньше он был волен делать то, что хочется, раньше ему не приходилось улыбаться тогда, когда на душе скреблись кошки. «Но раньше меня и не видели…» — как юркая рыбка промелькнула мысль, а маленький кусочек льда, как ненужный камешек, был неповинно вышвырнут босой ногой с гладкой поверхности куда-то вниз.

Тяжелый вздох был почти неразличим за порывами поднимающего, еще более строптивого и возмущенного ветра. Джек обвел взглядом северные просторы, но не стал, как неделю назад, присаживаться на приятно-холодную поверхность ледника. Он остался стоять, лишь слегка опираясь на неизменный посох.

Когда всё так изменилось? Когда вообще началось? Или... Когда он упустил эти — первые трещинки, которые привели к изменениям, лично для него, настолько масштабным, что извечное веселье и радость сменились тяжестью на сердце, грустью и каким-то непониманием для чего, и главное, зачем он всё это делает?

— Ты в порядке, Джек? — спросила Туоф, как-то раз подлетев к нему. Тогда они были во дворце Николаса, готовились к рождественскому ужину, а заодно отмечали третью годовщину той самой победы. Джек помнил, как стоял возле одной из массивных деревянных балок, которые поддерживали потолок в центральном зале, и с непонятной ему самому грустью, смотрел на пышную красавицу-ёлку, украшенную всевозможными блестящими игрушками. И слова Хранительницы Памяти он тоже помнил до сих пор:

--">