Игорь Александрович Шилов - Равноценный обмен

ничего не изменилось. До места добрались почти в полночь, когда хозяин и его гости уже давно спали, поэтому устраиваться пришлось самостоятельно. Я выбрал сеновал в сарае, всё-таки уже почти лето и ночи не такие холодные, а мой приятель предпочёл собственную машину.

Постель моя хотя и была прошлогодней, но выглядела и пахла, как свежая. Заснул на ней быстро, даже быстрее чем обычно. Сказался, наверное, деревенский воздух, близость морской воды и общая неустроенность, которая на меня, почему то, действует всегда успокаивающе. Ночь прошла тихо, чего нельзя сказать про утро. Проснулся от того, что во дворе громко заиграла музыка, а потом и вовсе начался какой-то балаган. У меня создалось такое впечатление, что на первый выход в море недавно приобретённого катера, его хозяин пригласил столько народа, сколько на нём навряд ли поместится. Но приоткрыв дверку сеновала я понял, что ошибся. На улице мной было насчитано всего лишь пять человек, включая уже покинувшего своё ночное убежище Марка. Интересно, о чём это можно так яростно спорить, перед рыбалкой, да ещё на сетку.

Пока на меня никто не обращал внимания, слез вниз по скрипучей лестнице, посетил удобства, которые находились там, где им и положено быть, на улице, а затем умылся и зашёл в дом. Домом, это строение на два окна, конечно можно назвать с большой натяжкой, но всё же, оно смогло вместить в себя несколько односпальных кроватей и раскладной диван. А вот стола, где как я предполагал, могло находится что нибудь съестное или хотя бы кухонного шкафа, не было. Даже печь, способная внутри себя готовить, наверняка очень вкусные блюда и та была пуста. Странно, они чего же совсем тут ничего не едят. Снова вышел на улицу и только теперь заметил у одной из стен дома, длинный и очень узкий, наверное, сантиметров в шестьдесят, стол. На нём стоял электрический чайник, несколько эмалированных, с отбитыми краями кружек, литровая банка с сахаром и три буханки белого хлеба, одна из которых была кем-то безжалостно надломлена. И это всё, что в этом гостеприимном доме предлагают на завтрак? Смирится с таким положением дел я не мог, так как приятель мой, не давший мне вечером не то что поужинать, а даже взять чего нибудь съестного с собой, обещал, что здесь утром нас накормят. Он, между прочим, так и продолжал спорить о чём-то вместе со всеми, правда кто в этой компании был за кого, я до сих пор так и не разобрался.

— Марк, а как на счёт пожрать? — спросил я товарища, кое как выведя его из состояния всеобщего помешательства.

— А? Чего? — вопросами ответил он мне.

— Пожрать говорю, где здесь можно?!

— Там на столе чайник стоит, налей себе — ответил мне приятель и снова принялся кому-то чего-то доказывать.

Красиво меня развели. Это называется накормят, да в гробу я видел такое отношение к гостю. Хотя пригласил то меня Марк, так что может я здесь и не гость вовсе, а так небольшое недоразумение.

Как не противно было, но пришлось есть лишь хлеб и запивать его крепким чаем, с сахаром. Отчаливать неизвестно куда и насколько, на голодный желудок, да надо быть конченым придурком чтобы решиться на такое, а себя я к таковым не отношу. Пока эти бравые пижоны рвали глотки и выясняли кто же у них самый умный или может наоборот, я так и не понял, как удалось впихнуть в себя две кружки кипятка и больше половины буханки, не совсем свежего хлеба. Так что, когда прения закончились и мы выдвинулись в сторону причала, самочувствие моё было может быть и не идеальным, но наверняка лучше, чем у всех остальных, так как я не увидел, чтобы кто нибудь из них чего то ел.

До берега надо было ещё прилично потопать, а до причала, возле которого стояла свежая покупка и того больше. Но это время для меня в пустую не прошло. Пока шли, мне удалось со всеми познакомиться и узнать кто у нас будет за капитана. Владельцем судна оказался удачливый бизнесмен, местного разлива. У него была личная заправка, стоящая километрах в десяти от того места, где мы ночевали. Она его и кормила, и поила, а за одно и позволяла потратится на разные мелкие прихоти, типа катера и того домика с участком, где меня на завтрак поили чаем. Друг Марка оказался парнем простецким и словоохотливым, так что после того, как его мне представили, я только с ним и разговаривал. В основном наша беседа велась вокруг двигателя недавнего приобретения, моего нового знакомого. Собеседник авторитетно и надо сказать, со знанием дела озвучил его марку, заявленные --">