Александр Семенович Уралов - Теофизика... и Бог-внук

Словом, если для первокурсников — есть точки, где микро-воздействие приводит к макро-эффектам. Ну, типа, вы в Москве чиркнули спичкой, а на Камчатке вулкан взорвался. В электронике на этом всё построено — малые управляющие токи, нажатие на кнопочки размером с бусинку, а повинуются гигантские турбины. Как-то так, в общем. Для понимания смысла этого вполне достаточно. А остальным и знать не положено.

И начали меня грызть сомнения.

Сомнения! Наверное, по-настоящему — в первый раз в жизни. Своим я уже с полгода ничего не говорил, даже Жорке.

Я знал, что по этой теме в мире более или менее активно работают полтора десятка человек, причём они, как и я, начинали не с нуля. И давало это знание, в перспективе, неслыханную силу. Вот тут-то я и задумался. Собственно говоря, дело приобретало гораздо больший размах, чем в своё время открытие технологии изготовления атомной бомбы. И желания того, что я, как когда-то Альберт Эйнштейн, сяду писать письмо сильным мира сего, у меня не было. Уж чего-чего, а такие вещи ни одному правительству лучше не знать. Видали мы их… всяких видали. Кто лучше, кто хуже, но в целом все одним мирром мазаны. Это, господа, закон. И такой же непреложный, как и законы Ньютона. Нет, никак нельзя такое «наверх» запускать.

Но и любопытство берёт. Просто разъедает всего насквозь! И потом… можно же и исхитриться… думал я. Быть владычицей морскою мне совсем не хотелось… но… хм… некоторые перспективы, понимаете ли, очень и очень впечатляли.

И стал я потихоньку вынюхивать, как там оно… и кто докуда добрёл в своих научных блужданиях. В мировом масштабе, разумеется. И привели меня эти поиски в Рим. И встретилась там нечестивая шестёрка тех, кто был в двух шагах от.

А после римской командировки я позвонил в приёмную президента и сказал, что мне необходима аудиенция, строго тет-а-тет. По важному вопросу. Долго колебался, между прочим.

4. СЕРГЕЙ ИОСИФОВИЧ СОЛОДОВ (Рим, восемью годами ранее)

«Ну, ладно, старый пень, получишь ты призрачное всемогущество.

И что? Мало ли в истории — ох, спасибо отцу за разговоры о ней! — разговоров о „счастье всем, каждому!“ Вся-то беда в том, что лично тебе-то не достанется в земной юдоли ни дополнительного здоровья, ни юности благой. Я к тому клоню, что нет и не будет возможности частичке общей системы изменить её — системы — основополагающие принципы. Константа гласит, к примеру, что отношение длины любой окружности к её диаметру, хоть тресни, но равна 3,1415926536… и так далее.

Вот и тебе суждено продолжать стареть, усыхать и когда-нибудь помереть — это закон.

Dixi.

А что, давайте спасём профессора Солодова? Давайте изменим естественный ход этих сложных часиков, тикающих почти четырнадцать миллиардов лет! Тем более что сделаем это локально, в одной жалкой точке Вселенной! Допустим, что это возможно, что теоретические выкладки лет через десять приведут к практическому механизму ordinationem — воспользуемся латынью, ведь мы в Ватикане. Притормозим или ускорим вращение крохотной шестерёнки в окружающем нас мире Большой Квантовой Физики… вторгнемся в святая святых мастерской Господа нашего и дерзкой рукой восстановим справедливость.

Увы, это будет уже другая Земля и другой Солодов».

Солодов поймал себя на мысли о том, что думает чересчур красивыми фразами. Как будто репетирует некую речь перед лекцией. К примеру, перед первокурсниками, среди которых даже в самые трудные годы всегда была пара-тройка симпатичных юных девиц. А хорошо бы встать на кафедре, выпятить грудь, распушить павлиньи перья и произнести эти «бла-а-род-ные» фразы правильно поставленным голосом опытного преподавателя. «И с чего бы это меня растащило на поучения?» — с неудовольствием подумал он. Уж чего-чего, а поучающих и праздно витийствующих он терпеть не мог всю свою жизнь. А тут — сам себя ловит на том, что начинает надувать щёки. Ведь если уж говорить откровенно, всё устраивает господина Солодова в его жизни, а коль скоро он сейчас и шагает по старому тоннелю, стараясь не спотыкаться на неровной поверхности, так это только потому, что сюда его привело давнее детское любопытство. Наверное, именно оно.

«Эти ребята уже сами на тысячу раз передумали то, о чём я тут мысленно распинаюсь», — сказал себе Солодов, чихнул и всё-таки споткнулся. Беспомощно взмахнув руками, он стал падать. Спасибо Векслеру — поддержал, не дал разбить колени.

— Почти пришли, Сергей, — сказал он. — --">