Екатерина Годвер (Ink Visitor) - Катится камень

перебрасывают пивную банку,

И что-то еще, неуловимо-протерянное,

Носится в воздухе, вывернутом наизнанку

Голодным дыханием цивилизации,

Сердцебиением человечества.

Наблюдатель курит в окно,

Обдумывает результаты вмешательства,

Эритроциты машин

Расцвечивают дорожное полотно…

Подобное, в самом деле, не лечится:

Невозможно вылечить жизнь.

Она

всегда

продолжается.

V

С обратной стороны Рая

У соседа скелет в гараже, у соседки — в шкафу и еще один, в косметичке. Из фотоаппарата вылетает птичка… Ну а этих если встряхнуть — то что мы увидим? Тьфу! Костяная пыль — штука вредная, честное слово — Минздрав тут зря схалтурил. Ему не впервой. Я вон уже третий раз закуриваю. Говорит — «убивает», а я — хоп! — и снова-здорово, жаждущий да обрящет.

Все почему? У меня тоже скелет есть, но не какой-нибудь — собственный, настоящий. В саду закопан, травой прорастает, колючей и говорящей. Такое порой расскажет — хоть спокойной, хоть покойной будь, а к косе рука сама собой тянется. Костлявая. Ну вы поняли уже, кто я и почему не в ладах с Минздравом.

И с соседями, но давайте лучше про сад, право. В нем понедельник начинается в пятницу — современная адаптация: Жизнь тоже вносит поправки. Он, кстати, хороший мужик, частенько сидим на той самой травке. Зря смеетесь: нам не колется, подобные радости — это по вашей части, как и скелеты лишние. Почему радости без кавычек? Так это не нам судить. Мы яблоки жуем. Привычка…

Понятно, откуда. Еще в саду растет вишня. По весне, скажу — загляденье. Под ней мы в пропал-ребро играем, по-честному, на фотоаппарат: вдруг вытворите что интересное? Ведь с обратной стороны Рая — сейчас никого, кроме нас с вами, а вас — немерено. Знаю, о ком вы подумали — нет, не исчез, сказал кое-что про доверие — и ушел наливку готовить. Обещал вернуться, так что — приберите скелеты, имейте совесть, и передавайте Минздраву — чтоб завязывал с глупостями.

Не до разумения

Хочешь знать, как дела, почему не беру телефонную трубку?

Я тебе расскажу, только ты ни за что не поверишь, спорим?

У меня есть собственный замок… Ладно, не замок — пятиэтажка,

Но зато — на берегу самого синего-Синего моря

(ничего, что полметра в длину, когда глубины довольно).

Ночами ее охраняет дракон, пушистый и совсем не страшный:

Оказалось, лучше всего драконы умеют есть и мяукать.

А еще, по утрам, они умеют будить Степана Сергеича.

Дядя Степа — Атлант, в милиции служит только по совместительству.

Он любит работу, дракона и фисташковое мороженное

(если супруга позволяет подобное расточительство).

Жена дяди Степы заделалась школьной учительницей,

При обращении с зонтиками соблюдает разумные предосторожности,

Но в ветреном настроении может исчезнуть на целый вечер.

Каждый год, по весне, лавочки во дворе превращаются в баобабы

И расцветают простыми початками со сложными разговорами.

Барон (из приезжих) однажды схлестнулся со Шляпником:

Сможет ли дом взлететь, если на прошлой неделе сменился курс доллара?

Старик с третьего этажа только усмехнулся в седую бороду —

нечем заняться, вот молодежь и выдумывает всякое —

И предложил всем желающим поучаствовать в этой забаве.

Теперь я стою у штурвала, вместе с Тем, Который на Крыше.

Рядом дракон порхает, привет тебе передает, слышишь?

Конечно, не веришь, я и не сомневаюсь…

Ты любишь сюрпризы? Тогда, отгадай загадку:

Где мы сейчас, и куда идем на посадку?

До скорого, не прощаюсь!

После-словие

Записка

Сигаретного пепла следы на измятой записке.

Разгорается где-то огонь или гаснет свеча,

Стоит только начать — и далекое кажется близким,

Обжигает и режет ладонь — стоит только начать.

На бумаге — слова, а в словах просыпаются тени,

Наползают на стены и мелко дрожат на ветру.

Поутру на обоях найдут черных шрамов плетенье

И записку измятую рядом найдут поутру.

В ней про что-то такое, про что не споешь и не скажешь,

Не прочтешь: неразборчивый почерк, читай — не читай.

Край листа — --">