Артем Луниш - Близнецы (целиком)

била прямо ему в глаза, но он их не закрывал.

Что теперь делать? Что теперь делать? Черт, на обж тоже надо было ходить.

— Большое спасибо, — тихо сказала девочка. Артем повернулся. Стоит в дверном проеме, немного похожая на отражение в зеркале, и совершенно непонятно, как долго она здесь. То ли шла прямо за ним, то ли только сейчас появилась.

— Пока что не за что. Иди, закрой дверь.

— Я уже закрыла, — смотрела она только на брата, и Артем почувствовал одновременно неловкость и раздражение.

— Молодец. Иди на кухню и…  Нет, лучше посиди с ним. Я сейчас попытаюсь узнать, что можно сделать.

Артем сел за компьютер и, чувствуя себя на редкость глупо, вбил в поиск: «Первая помощь при огнестрельных ранениях».

Спохватившись, закрыл браузер и запустил tor. Вдруг их и правда ищут? Тогда такие запросы наверняка фиксируются.

Черт, как быстро я купился. Как быстро принял эту нелепую игру. Ладно, неважно. Уж лучше оказаться добрым дураком, чем дураком злым.

Как он и ожидал, все советы сводились к: «уложите и незамедлительно вызовите скорую».

Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.

Артем не отличался железным здоровьем и, может быть, именно поэтому, совершенно за ним не следил. Его домашняя аптечка была скудна, к тому же основу ее составляли таблетки янтарной кислоты, запасаемые на случай особенно сильного похмелья.

Что нужно сделать? Так, во-первых, обезболивающее, потом нужно промыть рану, черт, ему будет страшно больно… И надо как-то прикрыть ее, повязку наложить, что ли… Да какая там повязка — на щеку? На обе щеки?

И рот, рот наверняка сильно обожжен. Если стреляли с близкого расстояния… А так попасть могли только с близкого расстояния, мальчишку наверняка держали. Во что же я вляпался?

Артем бросился на кухню, мельком бросив взгляд на кровать. Глаза у мальчика теперь были закрыты, но поза не изменилась. Тонкая ладонь с цветастым хиппейским браслетиком на запястье лежала у него на животе.

Ну да, оттягивает боль, — усмехнулся Артем.

Он лихорадочно рылся в верхнем отделении холодильника, где почему-то хранил лекарства. В конце концов, в шершавых ворохах активированного угла и янтарной кислоты откопал вату и перекись водорода. Обезболивающего не было, вообще никакого.

Ладно, хоть что-то.

В комнату он возвращался медленно, ступая тяжело и ровно. Перед поворотом коридора остановился на секунду и вдруг судорожно вздохнул, как будто плакал. Он никогда не причинял никому серьезной боли. Во всяком случае, физической. С душевной все сложнее, ему было чего стыдится и о чем жалеть. Но все-таки это не то, совсем не то.

Девочка сидела в той же позе. Мальчик лежал лицом в потолок. Глаза у него были уже не просто закрыты, а кажется, зажмурены. Это хорошо. Наверное.

Он подошел к кровати, склонился рядом с девочкой.

— Держи его сейчас крепко. Он будет дергаться и… наверное, сильно кричать.

Девочка кивнула. Она смотрела на него с надеждой и Артем разозлился.

— Учти, я ни черта не знаю, что сейчас делать. Вообще ничего не знаю!

Чувствуя холодок в груди, он встал на колени рядом с кроватью. Заметил, как подрагивает в руках вата.

— И это… Давай, оттягивай боль, — слабо улыбнулся он, отчасти, чтобы хоть немного оттянуть момент, отчасти чтобы подбодрить девочку. Зря он сейчас кричал. И зря поперся на стон в подъезде.

— Так, — теперь он обращался к мальчику, — сейчас будет больно. Но недолго, постарайся потерпеть. Рану надо промыть, у меня тут не очень… не очень чисто.

Он не слишком-то верил, что раненый его услышит, но мальчик чуть кивнул, губы слегка раздвинулись — он пытался улыбнуться. Края ран при этом шевельнулись.

— Не двигайся, — мрачно сказал Артем и, под отчаянный вопль кого-то внутри: «что ты делаешь? Что ты пытаешься сделать?!», приступил.

Ему, а вернее, мальчишке, повезло. Рана была чистой, во всяком случае, на непрофессиональный взгляд Артема.

Он смачивал вату перекисью, осторожно смывал подсохшую корку крови, выбрасывал красно-черный тампон и отрывал новый кусок ваты. Кровь на бледной коже пузырилась, вздувалась бледно-розовой пенкой. Руки дрожали, он боялся задеть край раны. Мальчик молчал, только иногда морщился и еще сильней зажмуривал глаза. Сердце у Артема колотилось, руки дрожали, но, как ни странно, все это была только физиологическая реакция — внутри он был пуст и холоден, и только чувствовал --">