Елена Александровна Асеева - Середина. Том 2 (самиздат)

Елена Асеева Середина. Том 2

Глава первая

— Тоже хочу себе… как у Вежды, чтобы было ухо в камушках, — неуверенно произнес Яробор Живко и провел перстами по левой ушной раковине. — Сделаешь, Кали?

— Дражайший мой господин, — полюбовно отозвалась демоница, и, протянув руку, трепетно огладила мальчика по волосам, днесь после выздоровления купно покрывающих голову и лежащих там волнами. — На ушке будет больно и долго заживать. Давайте лучше в бровке. — Она нежно ткнула перстом в кончик левой брови юноши прямо над переносицей. — Какой вы хотите камушек? Мы скажем Господу Першему и он сотворит, что вы попросите.

— А какой можно камушек? — вопросил Яроборка и легохонько шевельнул плечами, ибо они у него затекли.

После болезни, он вельми долго был в ложе, не поднимался, так велели не столько бесицы-трясавицы, так распорядилась рани Темная Кали-Даруга, желающая полностью стабилизировать его психо-эмоциональное состояние. Теперь же когда ему разрешили вставать, демоница стала с ним заниматься… в комле, откуда убрали трон Вежды… увы! вместе с Седми и Небо отбывшим из Млечного Пути. Мальчику об отбытие Богов поведал Перший, долго потом его успокаивающий… его и Крушеца, поелику и последний тому обстоятельству дюже огорчился. Однако старшему Димургу удалось успокоить лучицу, а засим убедить Ярушку о необходимости того отбытия. Сославшись на то, что коли юноша желает видеть обок себя его — Першего, иным Зиждителям, у которых много забот в Галактиках, надо отбыть.

На месте некогда стоявшего трона теперь лежал высоко — ворсистый круглый белый ковер и несколько подушек. Кали-Даруга усаживала мальчика в самом центре того ковра сама помещаясь на широком тюфяке напротив и учила его, как надо правильно принимать видения. Это был новый этап в обучении и не только Яробора Живко, но и лучицы… И коли Крушец после разговора с Першим значительно успокоился и перестал давить на мальчика, то последний тем словно воспользовавшись вспять перестал слушать демоницу. Каждый раз, не просто стараясь перевести тему разговора, но и почасту прерывая рани, отвлекая и задавая лишь его интересующие вопросы. Нынче это было уже пятое и сызнова неудачное занятие.

— Какой вам нравится из земных самоцветов? — принялась терпеливо выспрашивать Кали-Даруга, все еще ласково поглаживая мальчика по коже лба и волосам, тем самым стараясь умиротворить и расположить в желании обучаться. — Смарагд, лал, янтарь, яхонт лазоревый, онихий, златоискр, тапас, акинф, кровяной онихий?

— А какой у тебя камушек? — робко задев перстом колечко в левой ноздре рани, где сейчас вспыхивал густо-синий с бархатистым оттенком камушек, поспрашал юноша.

— У меня яхонт лазоревый… ноне яхонт лазоревый, — ответила демоница и улыбнулась, ибо сипру, лазурит, сапфейрос, сапфир, сафир, синий корунд, яхонт синий был самоцветом ее Творца.

— Такой хочу, — озвучил все также несмело Яробор Живко свое желание и наново провел перстами по грани ушной раковины. — Хочу, чтобы как у Вежды, чтобы всегда помнить о нем… Как было хорошо подле него.

Юноша резко смолк и также торопливо поднялся на ноги, уставившись взором в стену комли. В то самое место оное когда — то явило ему поверхность четвертой планеты.

— Господин, ушко будет долго заживать, — вздев голову и глядя снизу вверх на мальчика, заботливо проронила Кали-Даруга, все еще надеясь, что тот продолжит занятия. — А, что предлагаю я, в бровке заживет быстро. Это символ. Если вставить в бровку фиолетово-красный берил, любой демон, узрев данный знак, поймет, что пред ним лучица каковой они должны безоговорочно служить.

— Кто увидит? — несогласно произнес Яроборка и глубоко задышал, точно ему стало не хватать воздуха. — На Земле демонов нет, ты же сама говорила, они там не живут. Но ежели ты советуешь, пусть… Пусть будет в бровке. Только тогда синий камень.

— Лазоревый яхонт, мой дражайший, господин, — полюбовно поправила Кали-Даруга мальчика. И когда тот в ответ отозвался медлительным кивком, рани протянула навстречу ему две руки и еще более участливее добавила, — тогда… Если я ответила на ваш спрос, присядьте и мы продолжим занятие.

— Нет, я устал… голова болит, — суетливо молвил Яробор Живко, попеременно хватаясь то за голову, то за грудь. — И дышится тяжело, — теперь он и вовсе рывком развернулся и спешно --">