Андрей Алексеевич Кокоулин - Рассинхрон

револьвера.

– У нас репутация неудачников, – сказал он наконец. – Так ли уж Ричи нужен этот Перссон?

– Слушай, спроси его двойника сам.

– У нас он сидит на верхнем этаже «Холидей». Я для него букашка, которую можно придавить ногтем.

– Тогда не раскрывай пасть, – Ингрейв убрал «смит-вессон» в наплечную кобуру. – Со мной он хотя бы...

Он замолчал, наклонив голову.

– Дошло? – спросил Хэнк.

Ингрейв кивнул.

– Ричи здесь птица помельче и не имеет того влияния, как у вас. Он, конечно, не последний чувак в городе, и команда у него приличная, но все знают, что он всего лишь отражение. Впрочем, обитает он в том же «Холидее».

Двойник усмехнулся.

– В этом и странность. Еще «магнумом» богат?

– Сейчас.

Ингрейв пошарил в ящике стола и кинул отражению бумажную коробку 357-х. Хэнк поймал ее левой рукой.

– Полупустая.

– Какая есть. Между прочим, двенадцать баксов.

– Это попрек? В прошлый раз, помнится, я делился с тобой.

– Когда это было-то?

– Месяц назад.

Двойник раскрыл пачку и высыпал патроны на стол. Шесть он поставил на «попа», остальные сгреб в горсть. Зажав сигарету в зубах, Хэнк прошел к вешалке и отправил патроны в карман висящего плаща. На обратном пути он прихватил с тумбочки «кольт питон».

– Остался вопрос: почему Перссон вернулся, если Ричи готов ради него раскошелиться на целую тонну баксов?

Его пальцы ловко нашпиговали патронами барабан.

– За бабой? – высказал версию Ингрейв.

– Мы бы на такое не пошли.

– Сам же назвал его психопатом.

– Я к тому, – сказал двойник, – что причина у него должна быть веская. Ищем, начиная с Донки?

– Да, где-то в том районе ошивается Кэрби, хорошо бы расспросить его. Он обычно в курсе имеющихся нычек.

– Ясно.

Они поднялись, двойник – чуть медленней.

– Ты это… будь осторожней, – сказал Ингрейв.

Хэнк фыркнул, щупая карманы пиджака.

– Ты говоришь это самому себе.

– Я знаю. Но все же.

Двойник кивнул.

– Заметано. Дурное предчувствие?

– Нет, но будем переглядываться. На всякий случай. Все.

Ингрейв опустил зеркало, прерывая связь.

2.

Солнце выжигало асфальт и стены домов. Жидкая очередь тянулась к трейлеру с мексиканскими закусками. За витринами кафе и магазинчиков лениво мешали горячий воздух лопасти вентиляторов. В маркете на Типтон-даун диктор из телевизора объявлял прогноз погоды на остаток недели. Ждать, что температура опустится хотя бы до семидесяти по Фаренгейту, было нечего. Ингрейв жалел, что надел плащ. Жара донимала, несмотря на то, что большую часть по Арнхем-роуд и фешенебельному Типтон он прошел в тени маркиз и навесов и к тому же разжился стаканом холодного лимонада.

Через два квартала он свернул на Минутмен и метров через сто по самому солнцепеку, отдуваясь, поглядел в маленькое, выставленное у двери зеркало арабской кофейни. Хэнк помахал ему издалека. Что ж, по крайней мере, идут они одним маршрутом.

– Кофе? – спросил его вертлявый, услужливый араб, выглянувший из-за прилавка.

Ингрейв скривился.

Бар на Донки-стрит, в котором заметили Перссона, являлся прибежищем местных байкеров и трудяг с завода поблизости, выпускающего оборудование для электростанций. Перссон, понятно, не принадлежал ни к тем, ни к другим, и разумней всего было предположить, что он просто обосновался где-то рядом.

Ричи снабдил Ингрейва черно-белой фотографией из давнего полицейского досье, которую он и предъявил тощему рыжему бармену за стойкой.

– Видел его?

Бармен с секунду раздумывал.

– Не уверен, сэр.

– Он был здесь не далее, как позавчера, – подсказал Ингрейв.

– Вы из полиции?

– Круче.

Ингрейв расстегнул плащ, пиджак и показал кобуру с револьвером под мышкой.

– А у меня ружье под стойкой, – ухмыльнулся парень.

Он был не из тех, кого можно взять на понт.

– Имя Себастьена Ричи тебе о чем-нибудь говорит? – спросил Ингрейв, замечая в зеркале за его спиной своего двойника.

Помедлив, бармен кивнул.

– Да, сэр.

– И? Я от него.

– Тогда вам лучше поговорить с Фрэнки Мастерсом. Это он звонил господину Ричи.

Ингрейв огляделся.

– И где он?

Маленький зал был пуст. Лишь в темном, занавешенном от окна углу сидел морщинистый старик с тростью, зажатой между колен. На столике перед ним стоял бокал с колой. Лед в бокале --">