(zjofierose) - Искра, Пламя, Ожог (ЛП)

========== Искра ==========

Он помнит, как бежал. Он помнит, как бежал, пока его обувь не пропиталась кровью, как кожа вокруг плюсневых костей срезалась, залечивалась и снова стиралась в кровь. Он помнит, как бежал часами и целыми днями.

Он помнит выражение лица доктора Дитона, когда тот затащил его в школьный медкабинет при базе. Как его лицо приняло серьезное выражение, такое, которое обычно появляется у взрослых, когда они подбадривают себя перед тем, как взяться за какое-то сложное дело. Его карие глаза тогда потемнели от печали и серьезности, а голос отдавался увеличивающимся гулом в ушах Дерека.

Он не помнит уже, что сказал ему Дитон. Только гул в голове, становившийся все громче и громче, пока он не прижал ладони к ушам, пока когти не вонзились по бокам от головы, и кровь не начала стекать по шее.

Он даже не помнит, как выбрался с базы. Он надеялся, что никому не навредил, но он не мог знать наверняка. Через пару часов кровь на когтях стала пахнуть, как его собственная, но сквозь запах пота и дождя трудно было определить точно.

Он предпочитает думать, что никто не пострадал от его рук.

—

Он не уверен, как долго он еще сможет бежать, прежде чем его обувь совсем придет в негодность. Может, день или два. За последние несколько часов он явно сбавил темп. Сердце в груди колотилось, как бешеное, в голове отбивался неунимающийся ритм. Поля вокруг базы уступают место холмам, а затем лесам. Он полностью обратился. Знает, что опасно, но его это сейчас не волнует. Сознание боролось с самим собой: звериная часть полностью сосредоточилась на беге, скрывании, выживании, человеческая же часть буквально кричала от тоски по семье, молила о смерти.

Охотников, идущих по его пятам, он услышал дважды. Первый раз – в самом начале, когда он еще мог рвануть на многие мили вперед прежде, чем они выследят его снова, а затем – на второй (?) день во время сумерек.

Он истощен. Можно сказать, его тело пожирает себя заживо в попытке не отставать от требований повышенного метаболизма и бесконечных физических нагрузок. Он больше не мог сказать наверняка, была ли издевательская насмешка, прозвучавшая в его ушах, воспоминанием или галлюцинацией, была ли картина изуродованных тел его братьев и сестер вдоль ручья предупреждением, обещанием или же сном.

Он знает, что охотники напали на его след, но не мог решить, плевать ему на это или нет. Он был изнурен, в отчаянии, но внутренний волк продолжал вести его вперед, к остаткам своей стаи, в поисках безопасности. Появившейся перед ним город поначалу показался миражом, но он становился все больше и больше, и когда его истекающие кровью ступни почувствовали под собой асфальт, он осознал, что его волк умнее, чем он сам. Они бы нашли его в лесах, на фермах, на пастбищах, но здесь, в дебрях искусственных запахов и непроницаемой земли, он сможет затеряться.

Он мчится вперед, каждая улица, каждый переулок представляет собой лабиринт из экранов и мусора, людей и транспорта, и дверей, которые открываются и грохочут в ночи. Ему повезло, что сейчас темно. Он пока не может спрятать своего волка, поэтому наклоняет голову вниз и надеется на лучшее. Он слишком измучен, чтобы переживать о том, увидят его или нет. Он продолжает бежать трусцой, доверившись своему нюху и следуя к нижней части огромного мегаполиса, к омертвевшему сердцу, где смешалось множество запахов и где никто не обращает внимания, кто или что скрывается в темных углах.

Он добирается до самого низа до того, как бледные пальцы восхода начали ползти вверх по краям высоких зданий, окрашивая бледным светом края стекла и алюминия. Это третий рассвет, который он встречает один, и он бы возненавидел его так же, как и предыдущие два, если бы мог еще думать о чем-то, кроме того, чтобы лечь за вонючим мусорным баком, полным всякого дерьма, и потерять сознание.

—

Стайлз видит, как он вваливается в переулок, словно голограмма какого-то актера. У него все лицо было в волосах, и выглядело это ужасающе. Вместо лица – звериная морда. Подобное Стайлз видел раньше только на голограммах. Глаза были дикими, и из каждой части его тела текла кровь. Стайлз неподвижно сидит на месте, уверенный в возможностях своего плаща-невидимки скрыть его до тех пор, пока он сам не пошевелится. Незнакомец не

--">