Игорь Мельников (Игорь Мельн) - Кладбище забытых талантов

Благодарности

Посвящается всем, кто верил.

Всем, кто не верил — посвящается вдвойне.

Ли. Ле. По. Кс. Ан.

Талант №1. Умение выслушать приговор

Существует несколько причин, почему эта история начнется немного раньше того момента, когда Юрий со мной встретится. Во-первых, нужно осветить важный момент его жизни, а во-вторых, иначе было бы просто невежливо, поскольку наши судьбы переплетены в круговороте последовавших событий.

И вот теперь я могу начать.

В детской городской больнице собралось немало людей. Так вышло, что лучи солнца не достигали этого крыла этажа, отчего господствовал полумрак. И все равно люди давали о себе знать, наполняв коридор шумом десятков голосов. Была в этом и приятная сторона: своими дыханиями и раздраженными от ожидания лицами они согревали окружение, а смесью духов перебивали зловонный больничный запах.

На скамье в ожидании своей очереди томился юноша. От мысли, что он вот-вот переступит порог комнаты и получит ответ на вопрос, который терзал его долгие годы, внутри все холодело. В поисках тепла он вжался в деревянную спинку сиденья. Стало легче. Тонкая рука, будто выжатая после стирки, скользнула по лакированному дереву. Ледяное. От этого холода он застыл, наблюдав за многообразием окружавших его сюжетов.

Сидеть спокойно не получалось: ноги болтались на весу, ладони разминали короткие пальцы, смахивали капли пота со лба и поправляли взъерошенные волосы, от одного вида которых можно было подумать, что на голове поселился еж, очень странный еж.

Одним словом, волнение.

В попытке отвлечься мысли юноши крепко зацепились за порядковый номер кабинета. Четыре. Четыре стороны света. Четыре времени года. Четыре стихии природы. Четыре всадника Апокалипсиса… До того дня враждебности к числу он не наблюдал, но теперь готов был согласиться с суеверными японцами, для которых оно означает смерть.

Хлопок дверью вывел юношу из размышлений. Числа оказались настолько занимательными, что он пропустил препятствие, которое между тем уже схватилось бордовой вельветовой перчаткой за дверную ручку. Проворная и наглая женщина, верно не знавшая о существовании живой очереди, посчитала остаться в счастливом неведении. Ее дамские губки, собранные в округлый алый пучок, растянулись в знак предстоявшей победы.

Раздался праведный гром.

— Тута очередь, — сказала бабушка, что наблюдала за волнением юноши на протяжении получаса.  — За хлопчиком будете.

— За каким еще «хлопчиком»? — Женщина невольно цокнула и оскалилась, сверкнув в полутьме белыми зубами, зашипела. Однако она быстро натянула гримасу удивления и для верности мельком взглянула на скамью. Юноша зашевелился в попытке встать. — А! Молодежь. Самое прекрасное время в жизни: ни тебе домашних забот, ни тебе работы. Да и мне же только спросить!

Спасти юношу можно было одним способом, нечестным, но действенным. Только женщина развернулась, чтобы завершить начатое, как бабушка указала на ее место в жизни, заметив ужасную прическу. В ответ посыпалось мнение о некрасивости лобных морщин и бородавки на носу. Слабые искорки гнева вспыхнули, обернувшись бранью на повышенных тонах.

Тем временем юноша и не думал встревать в спор и слушать обоюдные оскорбления. Он лишь соскользнул с сиденья и незаметно заковылял в сторону двери. Когда он подобрался к женщине вплотную, в нос ударила сладость духов невиданной ужасности. Дышать было невозможно, но, что хуже, эта гадость, казалось, оседала на языке. В попытке не кашлянуть он резво преодолел остаток расстояния и вжался ладонью в дверную ручку. Юноша исчез в проходе и неслышно прикрыл дверь, несколько раз поблагодарив старую спасительницу.

От яркого света глаза вспыхнули острой болью и мгновенно захлопнулись. Поморщился юноша как-то вяло, словно нехотя, и это было его особенностью. Игра лица всегда получалась у него скудной. Даже в приступах искреннего смеха уголки тонких губ расширялись немногим более, чем у известной картины, а удивление сопровождалось едва заметным поднятием бровей.

Какое-то время, закрыв лицо рукой, юноша приучал глаза к яркой обстановке и отдался остальным ощущениям. Звук трения острия ручки о бумагу стих, но затем продолжился. Внутри было теплее, чем в коридоре, отчего щеки побагровели, заложило нос.  Наконец-то удалось окинуть взглядом помещение.

У дальней стены за --">