(Diassi) - Золотая дымка (СИ)

========== Золотая дымка ==========

Горы уже покрылись золотом опавшей листвы, но солнце грело не по-осеннему жарко. Настойчивый запах цветущей таволги разливался по небольшой горной долинке, укрытой от ветров и лишних взоров между лесистыми высокими холмами, которые при доле фантазии можно было бы назвать горами. Финдарато тряхнул головой, пытаясь избавиться от навязчивого морока. Таволга давно отцвела, так отчего же ее запах так настойчиво витал в воздухе, приторно-сладкий, такой вездесущий и неуместный? Наваждение не проходило. Это все усталость, и только она.

Не покладая рук Финдарато трудился уже несколько недель, создавая, направляя, указывая на ошибки, исправляя недочеты. Скоро, совсем скоро в тех пещерах, что они обнаружили, можно будет жить. Главное – успеть благоустроить их до зимы. Зима подкрадывалась неслышно, блестя шапками горных снегов далеко на севере. Она уже дышала холодными вечерами в спину, а по утрам покрывала тончайшим инеем желтеющую траву. Думать о скорых холодах совсем не хотелось, хотелось отлистать время назад, вернуться в летнее тепло, когда они все только привыкали к страстным проявлениям любви юного светила, которое заставляло жмуриться от яркого света и искать убежища в тени деревьев в особо жаркие дни. Не хотелось думать о зиме, думать не хотелось ни о чем.

Неожиданно сложным оказалось привыкание к тому, что никто большой и сильный не поможет, не подскажет, не исправит твоих ошибок. Ошибаться и исправлять свои ошибки теперь следовало самостоятельно. Сопровождавший Финдарато и его народ майа не в счет. Майрон, пусть и помог им пройти в эти места без потерь, сразу обозначил свою нейтральность во всех вопросах. Нет, вслух он не говорил ничего, просто не участвовал, часто уходя на несколько дней бродить по окрестностям, или наблюдал за работами со стороны, изредка кривя тонкие губы в одобрительной усмешке.

Когда его отлучки и безучастность первый раз вызвали вопросы и сомнения, Майрон, мягко улыбнувшись, пристально посмотрел в глаза спросившему и осведомился доверительным шепотом, уж не дать ли ему клятву, что местонахождение их нынешнего дома останется в тайне. Вопросы о верности Майрона Морготу больше не поднимались. Финдарато сморщился от воспоминания. Уж больно царапало слух слово «клятва», произнесенное бывшим врагом. А бывшим ли – это вопрос из вопросов. Природная осторожность не позволяла Финроду безоговорочно верить майа, а природное любопытство не давало ему прекратить редкие непродолжительные беседы с ним. Эти разговоры были уже не так откровенны и глубоки, как их первый.

Финдарато глубоко вздохнул и поднялся с поваленного дерева. До лагеря было далеко, да и он последнее время пустовал, многие уже переселились в пещеры. Назойливый запах таволги испарился с вечерними сумерками. Эльда отряхнул подол от налипших белых лепестков камнеломки. Этому цветку было какое-то очень красивое местное название, которое Финдарато никак не мог запомнить. Камнеломка, очень стойкое растение, цветущее чуть не до самых холодов, впивалась корнями в скальные выступы, крошила их в мелкий щебень. Майрон сравнивал его упорство с завидным упорством самих эльфов, вгрызавшихся своды пещер кирками и резцами.

Медленно спускаясь по склону, эльф заметил про себя, что, зная прозвание майа в этих землях, даже мысленно ни разу не называл его Сауроном или Гортхауром. Сам же Майрон реагировал на эти не очень приятные, казалось бы, имена спокойно, словно бы ему даже нравилось, когда его называли Жестоким. Собственно, почему «словно». Фидарато вспомнил ту непроглядно глубокую и непередаваемо опасную бездну, которую разглядел в глазах Майрона, когда они первый раз разговаривали. И еще вспомнил пожирающие остатки самообладания видения, для которых Финдарато тогда с готовностью открыл разум. Видения и иллюзии были излюбленным инструментом Майрона. Он мог соткать из воздуха хоровод танцующих эльдэр, стаю невероятных сказочно красивых птиц с золотым и серебряным оперением, деревья с соблазнительными спелыми плодами. Фантазия его была неистощима, а достоверность иллюзий – велика невероятно. А когда кто-то попадался на удочку этих творений, Майрон едва заметным движением тонких пальцев рассыпал иллюзию золотистой дымкой и смеялся. Он казался в эти моменты каким-то совсем близким и понятным, когда стоял,

--">