Максим Андреевич Далин - Краем глаза

и несчастия дочь!» — пафосно процитировал Сват. — Давай, я тебя провожу, Филечка. Раз уж мы всё равно встретились. Если хочешь — расскажу по дороге.

— Не хочу, — сказала я. — Муж тебя увидит — вопросов не оберёшься. Вообще-то, его не должно быть дома, но мало ли… В общем, не хочу. Если тянет поговорить — пойдём кофе выпьем. В кафешку — вон, через двор.

Мне уже отчаянно не хотелось разговаривать со Сватом. Но теперь захотелось ему, я поняла по глазам и изменившемуся тону. Мне это не понравилось.

Я только надеялась, что Свату не придёт в голову за мной волочиться или что-то в этом роде.

— Пойдём, — сказал Жора. — Погреемся с Туськой, кофейку выпьем.

Мы зашли в маленькую кафешку. В доме напротив продали первый этаж под магазинчики шаговой доступности; кафешку устроили в угловой парадной, в переделанной квартирке. Крохотная живопырочка: в одной комнате размещается стоечка, а собственно зал — в другой комнате, куда еле-еле втиснулись два столика. Посетителей, кроме нас, не было. Молотым кофе всё пропахло насквозь. Я взяла кофе латте, довольно сносный в этой забегаловке, Сват — чашку эспрессо и неожиданную песочную полоску.

Мы ушли в якобы зал и уселись на дизайнерского вида отчаянно неудобные стулья.

— Не думала, что ты любишь сладкое, — сказала я.

— Туська любит, — Сват расстегнул куртку и сунул кусочек полоски в высунувшееся любопытное рыльце. Полоска моментально исчезла вместе с рыльцем.

— Она тебе там накрошит, — сказала я машинально.

— Фигня, пусть. Я ей дома не даю, много — вредно… но тут — пусть.

Я смотрела, как Сват кормит собачку пирожным, и думала, что от него ушла жена. И почему-то не забрала своего гламурного комнатного пуделя. Как у Свата могла быть жена, державшая гламурную собачку, хоть и не самую модную? И почему он не сплавил эту собачку первым же подвернувшимся знакомым?

Хорошо, что эти мысли он не прочёл, занятый пирожным и собачонкой. Чтобы он не успел до них докопаться, я торопливо спросила:

— А ты после армии в ментовку пошёл?

— А? Нет. После универа. После юрфака.

Я чуть не подавилась кофе.

— Ты…

— Ага, — Сват отломил ещё кусочек полоски, и собачка ловко его выхватила. — Хотел быть адвокатом, а работал следаком. Но потом выяснил, что мне надо быть опером на земле. Тут от меня пользы больше. Обстоятельства такие вышли — выяснилось.

— Знаешь, Сват, — сказала я, — ты — псих.

— Угу, — он отхлебнул кофе. — Вот и Лиза говорила. А уж родня моя просто на стенки кидалась. Я настоял, жёстко… с Лизой надо было помягче, не рассчитал.

— Зачем?

Сват задумался. Его куртка шевелилась на животе, и я поняла, что собачка наелась и теперь крутится, устраиваясь поудобнее, чтобы заснуть.

— Своим я не сказал, — проговорил Сват медленно. — И Лизе толком не сказал. Им просто знать было не надо. А вот тебе скажу.

— За что такое доверие? — я изрядно опешила.

— Это не доверие, — сказал Сват грустно. — Это… как газовый баллончик в сумочке. Может неожиданно пригодиться, причём — скоро. А может, и нет. Хорошо бы, чтобы не пригодился. Но бывают обстоятельства. Понимаешь?

— Не понимаю.

Сват отставил чашку и вытащил пачку сигарет.

— Как думаешь, здесь курить можно? Пепельниц нет… — сунул пачку назад и принялся щёлкать зажигалкой. — Так вот. Ты, конечно, в курсе, Филя, что в нашем деле человек довольно быстро узнаёт, как фигово устроен белый свет.

— К нашему возрасту, — сказала я, — об этом не в курсе только конченные идиоты.

— Нет. Гражданские о некоторых вещах понятия не имеют. Да что гражданские — даже большинство наших. Есть крайне мало людей, которые хорошо шарят, что к чему. И по кабинетам эти люди не сидят. Обычно им удаётся друг друга найти, они делятся инфой — и… ну… делают, что могут.

— Что делают?

Сват перестал щёлкать и посмотрел на меня. Никто из мужчин меня так не облучал — его взгляд проникал до костей, как рентгеновский луч.

— Попробуй усвоить несколько вещей, которые тяжело усваиваются, Филечка, — сказал он, и по моей спине поползла холодная струйка. — Вещь первая. Люди, конечно, твари. Но на свете не самые страшные.

— Самые страшные на свете — малярийные комары, — сказала я и попыталась улыбнуться.

— Малярия — это просто, — кивнул Сват. — Это всем понятно, к тому же, кажется, лечится. Вдобавок в наших краях такие комары не водятся. А кое-какие другие твари — водятся. Одна из них --">