(Krasnich) - Не влюбляйся в демона (СИ)

========== Часть 1 ==========

Когда она идет, то собирает за собой взгляды пригоршнями, даже особо об этом не задумываясь. Длинные пшеничные волосы, каре-зеленые глаза, миловидное лицо и хрупкая фигурка — что еще нужно для счастья?

— Грудь бы побольше и мяса вот здесь, — иногда вздыхала Робин, оттягивая почти с отвращением лямку недавно купленной классной кофточки от какого-нибудь крутого новомодного дизайнера. Очередной придурок, готовый таскаться за ней по пятам, покупал для нее вещи, благодетельствовал по полной, а потом все шло по накатанной схеме: она его бросала, говоря, что у них никогда и ничего не получится. Это было похоже на веселую игру, и каждый раз Робин заходила все дальше. Раз за разом, словно испытывала мир и свою удачу на прочность. Ей было откровенно нечего терять.

Жизнь Робин всегда была полна людей. Сначала толпы «папочек», с которыми спала блудная мамочка, после — толпы идиотов, которые просили называть их папочкой. Отца Робин не знала вплоть до двенадцати лет. А потом пришло постановление суда, где мать лишили родительских прав за «плохое воспитание». Ну, что есть, то есть. Еще бы чуть дольше, и у Робин бы сорвало крышу, а там и до суицида недалеко. Бывало, что и есть было нечего, что тут еще сказать. Тогда девочка настолько замкнулась в себе, что даже ни с кем не разговаривала, и только дальние родственники, как-то приехавшие их навестить, забили тревогу. Тогда-то Робин и отправили к отцу. Девочка ни разу не жалела, она только надеялась, что он не окажется старым озабоченным педофилом, который бы смахивал на всех матушкиных дружков вместе взятых. Однако отец оказался крайне тактичным педантичным занудой, имевшим при себе молодую подружку и мало проявлявшим интереса к дочери, которую ему внезапно навязали. Кажется, на Робин было вообще плевать. Однако, в том сложно отказать, дом теперь был много лучше, да и на жительство они переехали в другой штат. На новом месте с новой личностью, — решила для себя Робин и научилась обезоруживающие улыбаться, выпрашивая деньги то на одну бесполезную шмотку, то на другую ненужную игрушку. В средней школе она была странным кособоким птенцом: только-только начала отращивать волосы, стала ориентироваться на иконы стиля. А вот к старшей уже расцвела и могла заткнуть за пояс любую выскочку. Было дело, даже пару одноклассниц за волосы оттаскала. Не потому, что драчунья, а потому, что не могла себе позволить потерять свою репутацию. Репутация для нее значила все.

— Эй, детка, ты просто нечто, — бывало, заикался какой-нибудь мудак. Робин улыбалась ослепительно, наклонялась к нему и шептала: «В параллельной вселенной». С этими идиотами она не хотела иметь ничего общего.

— Руби, пошли в клуб, — говорила, складывая губы «уточкой», еще одна безмозглая подружка. О, провидение, ну почему все популярные девчонки в универе в итоге оказывались такими курлами?

— Ага, побежали. Ты опять наклюкаешься в дудочку, а мне тебя вывозить потом, — отмахивалась Робин, поправляя бюст перед зеркалом. Эх, на размерчик бы побольше — самое то было бы. Мужикам нравится третий.

— Буууу. Ну, что ты такая занууудная?..

И у Робин срабатывал рефлекс как у собаки Павлова. Что угодно, но только не «занудная», как ее драгоценный папочка. Брови сползались к переносице и обострялись крылья носа. Вот уж нет, она не станет такой же, как родители, ни за что и никогда.

— Только градус не понижай, — сдавалась она, когда подружка заливалась счастливым смехом и весело планировала, кого с собой еще прихватить.

— Руби пойдет? Я тоже пойду. И я. И я! — слышалось со всех сторон.

Хмурая Робин, просиживая в пятом ряду парт стильную юбку с разрезом от бедра, накручивала на палец локон мягких волос и почти невтемно улыбалась по сторонам, когда от нее требовали какой-нибудь реакции. Она, в отличие от них, не считала, что провести вечер с пьяными однокурсниками весело. Но, похоже, у нее не оставалось особого выбора.

********

— Вильям, подпишите здесь и здесь, — строгая дама на высоких каблуках и с зачесанными назад волосами так, будто утрамбовала их цементом, подсунула молодому мужчине лет двадцати шести под нос несколько бумаг. Мужчина скучающе воззрился на белые листы, после чего поднял абсолютно черный взгляд на женщину, откинувшись назад

--">