(Enorien) - Любовники (СИ)

========== Часть 1 ==========

Возвращается. Такое доброе, приятное, ласкающее слух слово, и оно же так больно, отрезвляя, хлестнуло. Прожгло всё внутри. Куда-то захотелось сбежать, спрятаться. От стыда, от невиданных, захлестнувших чувств, захотелось признать всё ошибкой, хорошенько соврать за тот случай, другой и за этот. Оборвать на корню, позабыть обо всём, но как только губы вдруг произнесли: «Всё это зашло…», насчет того, куда, как далеко, стоило ли прекратить, они уже не договорили. Не должны были, но сдались. Снова. Так легко, без напора, да и тело предательски запылало, предвкушая и требуя.

− И больше мне не тыкай, − прозвучало скорее приказом, нежели просьбой.

Руки застегнули на рубашке последнюю пуговицу. Провели по волосам, приводя их в порядок, поправили юбку. Словно полчаса назад никто и не придавался необузданной страсти, вновь не отключал разум и горячо ни о чем не просил.

Ирина повернулась. Павел застегнул на штанах молнию, пряжку, заправил конец ремня.

− Понял, − легко согласился, хоть и тень печали по лицу пробежала.

Ключ совершил обратный поворот, возвращая к реальности, к бездне. Отовсюду вернулись голоса, звуки. То непостижимое сладостное мгновение снова бесследно куда-то исчезло.

Пропускаемый, Павел молча вышел со своей тёмной папкой и повернул за угол. Ирина принялась запирать дверь с обратной стороны, пока где-то внутри совесть безуспешно куда-то стучалась, стучалась…

Денис прибежал из коридора, не дав и отойти от двери, развеяться, прийти в себя и снова задать бесполезный вопрос, как так вышло.

− Привет, Ирк! − обрадованно начал он.

− Здравствуй, Денис.

− А чего это от тебя… Ткачёв вышел какой-то хмурый? Чего это ты с ним там делала?

Ирина мрачно посмотрела на друга и сжала в руке ключ так, что неровные края в ладонь врезались до боли.

− За успехи имела.

Денис помолчал, обдумав мысль, и хохотнул после.

− Ну у тебя и шуточки, Ир! − досмеялся и переключился, распирало его от радости: − А ты, кстати, в курсе, что завтра Серёга приезжает?

− Да в курсе, в курсе, и мне звонил, − хмуро пробормотала на ходу Ира, − встретишь первым, привет передавай.

− Передам!

Ноги как-то донесли до дежурной части, ключ на время вернулся в ведёрко, на улице ожидала машина, предстояла какая-то лекция на тему, как обезопасить подведомственную территорию от угроз и прочих нарушений, нудные часы и глупые, пользующиеся свободой от этого идиотизма, мысли.

Как так вышло… да может слишком жаркое выдалось лето, обстановка накалилась до предела из-за этого несносного префекта, слишком далеко оказались друзья, а враги, как и всегда − слишком близко. Пришлось положиться на тех, кто был рядом, на собственные чувства, на сердце. А может и просто одним тихим вечером слишком много вина после всех злоключений оказалось испито, слишком долго тянулась секунда, слишком близко оказались жаркие губы, слишком сильно искушенье пленило, а попытки вырваться из объятий оказались слабы. Тело с наслажденьем вкусило новых, других ощущений. Испытало пылкую страсть вместо привычных ему нежностей и ласок. Может в глубине души уже давно что-то и зрело и проросло б не в тот раз, так в другой.

Какая уже, к чёрту, разница.

Глупые, очень глупые, ненужные мысли.

*

По коридору полдня разносился дружный хохот, в кабинете от силы пару раз мелькал Денис. Его искать заходил даже Карпов, услышав очередное Юрино: «У Глухаря, походу», тихо выругался и вышел. Зимина где-то пропала, вроде бы, говорят, появилась с утра, а потом просто исчезла. То ли засиделась у себя, то ли у вернувшегося начальника следствия. В любом случае знать, где именно, не хотелось.

− Ткачёв, ты где витаешь?

Воронов остановился возле стола коллеги, заслонив своей крупной фигурой свет, и без того слабо льющийся из окна.

− А? − Павел моргнул и вернулся в реальность. − Ты чего, Димон?

− Я чего? Так это не меня там дружбан уже минут десять на улице дожидается.

− От блин! Ромыч. Точняк, спасибо.

Ткачёв хлопнул себя ладонью по лбу, подхватил куртку и стремительно направился в коридор. Поторопился и налетел на

--">