Ольга Кравченко - Терапия (СИ)

Брок всегда контролировал свою жизнь, сколько себя помнил и, судя по рассказам мамы, даже когда не помнил. Чего стоит уже то, что пошел Брок, когда сам этого захотел, а не по принятым врачами нормам, неуверенным маршем дошел до кресла спящего деда и спиздил у него портсигар. Был застукан деловито нюхающим ядреную папироску. Поседел даже кот.

Брок привык контролировать свою жизнь, держать все и всех в ней под пристальным наблюдением. Постоянно с прямой спиной, сканирующим взглядом и натянутыми нервами. При всем его своеобразном, а по чесноку, говеном характере, Брока за это ценили, начиная со школы, где он был лидером скаутского отряда. В академии его единогласно утвердили старостой курса, и даже на две головы выше два мордоворота смотрели уважительно. И вовсе не потому, что Брок накануне до этих морд достал, а за то, что в принципе не отступил, а наоборот, оскалившись, попер.

Армия таких, как Брок, любила: дерзких, горящих, уверенно идущих вперед, но выверяющих каждый шаг. Идеальный командир, каким он должен быть. И Брок им стал уже в тридцать пять. Ребят своих собирал, как коллекционер бриллианты, и был уверен в каждом настолько, что их одних не контролировал. Годами наработанная тактика СТРАЙК стала нарицательной. Когда хотели привести в пример идеальную, отточенную до автоматизма работу, говорили просто — «слаженный УДАР».

Так было и в регулярной армии, так осталось, когда команда Брока приняла предложение Правительства работать на ЩИТ. И быстро была признана там ведущей боевой группой. Брок привычно все контролировал. Брока бросали на самые ответственные миссии, зная, что все пройдет без заноз. Но совсем без них не обошлось.

Их было всего две, но они стоили Броку больше нервных клеток, чем все прожитые годы. Суперсолдаты перли напролом по устланной седыми волосами Брока земле, а тот только успевал метаться от одного к другому. СТРАЙК помогал, в особо заебатых случаях беря на себя кого-то из двоих, потому что полностью отойти от контроля Брок не мог. Разборы полетов помогали слабо; два супертанка обещали Фьюри лучше себя контролировать и слушать, а главное, слышать, тех, кто рядом и головой отвечает за целостность их, гребаная тавтология, голов, но в поле все возвращалось на круги своя.

Брок так же привычно все контролировал, но количество алкоголя для лечения нервов прибавилось, градус повысился. Он стал чаще бывать и больше времени проводить в зале, разбивая груши в пыль. Отпускало ненадолго, и Брок, накачанный виски, в девяноста случаев из ста падал в открытую Орсо дверь прямо ему на руки и вырубался. Брат стал больше хмуриться, чаще переглядывался с замом Брока — Роллинсом.

Эта операция еще на этапе планирования вызвала у Брока изжогу. Чуйка не подвела. Роджерс как бессмертный лез в заминированное здание, Барнс прогулочным шагом преодолел открытое, размером с аэродром, пространство, лениво постреливая по сторонам, и придержал Кэпу дверь.

Брок крыл их многоэтажным матом и привычно лез следом. Брок не мог не контролировать! Даже тогда, когда сработала одна из ловушек, и его чуть не раскатало в блин. Джек успел выдернуть.

По возвращении Брок положил перед Фьюри и суперсамоубийцами рапорт и, пресекая конкретным жестом возможные возражения, хлопнул дверью. Собственный мини-аналог сейсмологической службы ЩИТа зафиксировал трёхбалльное землетрясение.

Брок спустился в зал. Милые девочки в бухгалтерии, куда еще надо зайти за расчетом, не виноваты, и лучше бы выпустить пар до визита к ним. Время было раннее — прилетели около четырех утра, часа три у Брока есть. По-хорошему бы, по два на каждого супердолбоеба, но уж что имеем.

Груша выдержала неслабый уже первый удар.

— Решил напоследок разнести имущество? — из полумрака угла послышался голос. Брок никогда не включал общий свет, только освещение ринга.

— Разнес бы кое-что другое, но оно непробиваемое и вряд ли что-то поймет, — зло сплюнул Брок и провел второй удар, цепь снаряда жалобно заскрипела.

— А оно стоит твоих нервов? — Орсо вышел из угла на свет, замер, повиснув на канатах. — У них большие лбы и задницы, места достаточно для шишек и опыта.

— Когда я делаю дело, я делаю его на все сто, — третий удар выбил из груши половину пыли.

— Ты привык все

--">