(The Wishbone) - Я, арестант (и другие штуки со Скаро) (ЛП)

====== Глава 1. 2008 ======

Дети не дураки. Они правильно делают, что пугаются: ведь всегда есть то, чего стоит бояться.

Например, поезда: обычная, повседневная вещь.

И страшная. Особенно, если ты маленький.

Товарный поезд ревет. Пролетает мимо: вагон за вагоном, вагон за вагоном; земля дрожит. Это никогда не кончится. За его спиной тянутся десятки уродливых грузовых контейнеров, грязных, изрисованных граффити. Я просто стою неподалеку, отведя взгляд, но втайне наслаждаюсь движением. Потрясающе! Как может обычная машина быть настолько мощной? И такой длинной. Меня бьет дрожь, стоит лишь подумать, сколько тысяч миль он должен проехать, чтобы достичь цели.

Ребенка бы испугал этот шум и вой. Сиплый зов монстра из ночных кошмаров.

В конце концов оглушительный рев стихает. Становится тихо. Теперь я могу разглядеть людей на противоположной платформе: какие они все одинаковые, усталые! Молодые выглядят просто злыми. Я вижу парня, кажется, не старше семнадцати, смуглого, с высоким лбом, одетого в толстовку с капюшоном. Но когда он поднимает голову, белки его глаз резко контрастируют с настороженной чернотой зрачков. Он тощий и сердитый: лицо человека, требующего справедливости. Я потираю руки, жалея, что не взяла свитер.

— Пойдешь прямо домой, Элиза? — спрашивает папа, который стоит рядом со мной. Я киваю.

— Ага.

— Не повидаешься с мамой ещё разок?

Почему он до сих пор зовет ее так?

Его поезд, скрипя, едет мимо нас.

Я гляжу на папу. Он улыбается. Он худой и жилистый, с длинными руками цвета черного дерева, и носит очки, из-за которых его голова кажется меньше. Он ниже ростом, чем я помню.

Поезд грохочет, проезжая, и обдувает нас холодным ветром. И снова радость дрожью поднимается из-под ног в унисон с грохотом колес.

Мы обнимаемся. Но так неуклюже, так неловко.

— Рада была увидеться, — говорю я честно. Хоть и без всякого восторга.

Папа снова улыбается.

— Тебе и правда стоит приехать и погостить у нас в Чикаго, — приглашает он. — Тебе действительно понравится; это совершенно «твой» город. Очень оживленный. А Кристина умирает от желания встретиться с тобой.

Правда, папа? Она правда хочет? Никаких сомнений вслух, но мы оба отлично чувствуем их. Время разделило нас широким провалом, длинным и бесконечным, словно железнодорожные рельсы. И тут мне кажется, что в конце платформы, среди пассажиров, рекой текущих в поезд, что-то движется. Что-то большое. Не человек.

Мы снова обнимаемся, и мне хочется, чтобы это вышло теплее и честнее, так, как получалось в детстве. Когда я могла верить отцу, когда я была живее, и мир вокруг тоже был куда более живым. И более счастливым.

Мы разжимаем руки.

— Увидимся, Тигра, — говорит папа и подмигивает.

Я киваю, и мне приятно, что он использовал старое прозвище. Папа садится в поезд, таща за собой чемодан. За дверью мелькает ободранный коридор, и мне кажется, что я слышу, как папа насвистывает. Дверь глухо и без всякого сочувствия щелкает, захлопываясь. А потом я обессиленно смотрю, как серо-синяя стена медленно уползает прочь. Колеса заводят перестук, и я иду следом за вагоном, бок о бок, как когда мне было девять. Гляжу сквозь затемненные стекла и вижу угрюмые лица пассажиров. И маленькое лицо папы. Он машет мне, и я застенчиво поднимаю руку в ответ. Потом он уезжает.

Я стою и смотрю, как медленно тает в паутине проводов и столбов, тянущейся до самого горизонта, последний вагон.

А потом вижу это.

Прямо в конце платформы стоит Механизм.

Я смотрю на него в упор, и в этот момент мне как-то пофиг, не отвисла ли у меня челюсть.

Он большой, но ростом со среднего мужчину. Во всяком случае, выше меня. Полностью из металла. Черного. И слегка похож на танк, который сжали до конуса.

Я не имею ни малейшего понятия, зачем он нужен. Или почему здесь. Или зачем из его середины, словно рука, торчит вантуз.

Но что-то говорит мне, что этой штуки определенно стоит бояться.

Люди проходят мимо, не особо обращая на него внимание — разве что бросают любопытные взгляды. Некоторые его фотографируют.

Теперь я вижу: Механизм

--">