(Хольда) - Связанные болью (СИ)

Гаррус наблюдал за тем, как алые блики мутного света пляшут на татуированной коже Джек. Сегодня она была одета точно так же, как в первый раз, когда они с Шепард увидели её на корабле-тюрьме. Мешковатые штаны, как будто на пару размеров больше, чем надо, ремни, стягивающие грудь… — наряд, который на Омеге был всё равно, что неоновая вывеска «возьми меня». Гаррус не сомневался, что Джек одевается так намеренно, чтобы иметь шанс размазать по стенке пару-тройку похотливых идиотов по пути в бар. Аперитив перед выпивкой. Он криво усмехнулся, вспомнив, что когда темнота в нём начинала брать верх, он тоже искал драки везде, где можно и где нельзя, не гнушаясь тем, чтобы время от времени создавать для неё поводы. Разные методы — один результат: «Осколок» и эта дальняя кабинка у простреленного окна. Для них обоих.

А ещё — тишина. Сидя здесь, они вообще разговаривали редко. Пара сухих вопросов и ёмких ответов там, небольшая история тут. Порой — воспоминания. На самом деле Гаррусу не требовалось никакой помощи в том, чтобы вспоминать, но Джек, сидящая напротив и задумчиво потягивающая выпивку, была словно мостом в то прошлое. Живым доказательством того, что всё было на самом деле. И так недавно! Время даже не успело нанести на лицо Джек эти странные черточки, которые отмечали возраст у существ с эластичной кожей. Её лицо было точь-в-точь как в то время, на «Нормандии»…

— Знаешь, у вас, людей, забавная мимика, — сказал Гаррус, рассматривая, как алые блики рисуют на застывшем лице Джек мнимые эмоции. Количество выпитого и его качество уже слегка подёрнуло реальность пеленой, но всё ещё недостаточно. — Она так смешно морщила нос. Особенно когда чёртов хомяк, только высунувшись из своего коробка, шарахался обратно. Она морщила нос, махала руками и спрашивала у меня, неужели она настолько страшная, что даже безмозглый меховой комок её пугается. Я говорил, что она ужасающая. Любого Коллекционера спроси. Или Жнеца. — Гаррус сделал большой глоток из своей быстро пустеющей бутылки и перевёл взгляд на мутное марево окна. — Она казалась мне красивой. Красивее турианок. Красивее азари. Красивее всех. Даже когда морщила нос и дурачилась, она была самой красивой во всей этой проклятой галактике. — Он вновь перевёл взгляд на Джек как раз вовремя, чтобы заметить, как та нахмурилась, поджав губы. Что это значило, понять бывало трудно и на трезвую голову. А сейчас даже и не хотелось понимать. Их взгляды встретились. — И я не помню, сказал ли я ей это хотя бы раз. Я не помню, Джек.

— Память — та ещё сука, — ответила та после долгой паузы, за время которой опустошила свою бутылку. — Стирает то, что хочешь помнить, оставляет всякое дерьмо.

Она наклонилась над столом, прогибаясь в спине, и запустила бутылкой через весь зал. Дымный полумрак поглотил её, а через пару секунд раздался удар о пластик и резкий звук крошащегося стекла. Он заставил посетителей вздрогнуть, но царящая в «Осколке» атмосфера — густая, вызывающая ощущение почти физически плотности — быстро поглотила его. Никто, кажется, даже головы не повернул в сторону вздорной татуированной постоянной клиентки. Тем более что та, даже будучи вдребезги пьяной, всегда попадала пустыми бутылками точно в мусорку.

— «Навык не пропьешь… но можно проесть», — усмехнулся Гаррус, пронаблюдав это представление в который уже раз. — Помнишь, она так дразнила Рекса, когда мы снова встретились? Говорила, что на пыжаках он слишком разъелся и теперь едва…

— Да заткнись ты уже, — раздражённо бросила Джек прежде, чем встать и обойти стол. Она наклонилась над ним, одной рукой уперевшись в протёртую спинку дивана рядом с его головой, а второй ухватив Гарруса за шрамированную мандибулу. — Она умерла, и ты нихрена не можешь с этим сделать, поэтому заткнись! — Слова хлестнули плетью, одновременно отрезвляя и застилая глаза пеленой того самого бессильного гнева. В этот момент Джек подалась вперёд и коротко прижалась к его жёстким губам, оставив на них что-то среднее между поцелуем и укусом. Гаррус не заметил, как его пальцы сомкнулись вокруг полос её верхней «одежды» на спине, стискивая так, что ремни заметно впились в кожу. Но Джек это не обеспокоило, и когда она откинула голову назад, чтобы вновь посмотреть на него, её глаза переполнял гнев, а не негодование. Этот гнев предназначался не ему, и даже сейчас, едва осознавая