(Хольда) - Присутствие (СИ)

========== Воющая пустота ==========

Новый центр Мстителей просыпается рано. Уже с самого утра тут начинает бурлить жизнь: по коридорам носятся аналитики с кипой бумаг и чашками кофе, кто-то ожесточенно спорит у лифта, кто-то натыкается на коллег, потому что идет, уткнувшись в планшет. То и дело в сонме голосов раздаются знакомые: голос Тони, который или спорит с кем-то из научного отдела или отпускает свои вечные шуточки; голос Стива — спокойный и всегда уверенный; голос Наташи и голос Бартона, смешки Уилсона и Роуди. Эти голоса каждый день создают что-то вроде общей симфонии: странноватой, но гармоничной.

…а потом наступает ночь. Она разбивает их единство, которое в свете солнца казалось таким незыблемым. Каждый вечер оно идет трещинами. Это слышится в шорохе бумаг, когда закрываются папки, в тихих щелчках клавиш и звуках затухающих мониторов, в хлопанье дверей и дружеских «до завтра». Рабочий день заканчивается, и каждый идет своей дорогой: Тони отправляется мастерить очередное безумное устройство или тусоваться, Наташа погружается в водоворот «неофициальных каналов» в попытках найти Брюса, Стив, должно быть, читает или позволяет Уиллсону уволочь себя в какой-нибудь уютный бар, Вижен… по правде сказать Ванда не представляет, что он делает, когда в новом центре Мстителей гасят свет. Порой ей кажется, что он переходит в «спящий режим», как другие компьютеры. Скорее всего — чушь, слишком у него живые глаза, но проверять Ванде не приходит в голову.

Ванда не любит ночи. Ночью возвращается ноющая пустота внутри. От неё не сбежать, её не заполнить, но колдунья всё равно пытается, потому что только так и можно продолжать жить. Или выживать. Порой помогают забористые коктейли Наташи, от которых искры из глаз, в другие дни — лошадиная доза снотворного. Иногда — онлайн-игры или магия, обращенная на саму себя. Но последнее — будто наркотик, или добровольное безумие.

Пальцы быстрыми, резкими пассами захватывают из воздуха нечто незримое, но существующее, и неуловимо преображают реальность, выплетая образ Пьетро. Когда заклинание замыкается, он выглядит живым: его не окружают алые всполохи, грудь поднимается и опадает от ровного дыхания, пряди волос то и дело сползают на лоб, а глаза блестят в точности, как раньше. Он ходит, говорит, смеется…. магия будто возвращает его к жизни и с каждым разом грань всё истончается. Ванде всё сложнее помнить, что он — всего лишь образ, созданный колдовством. Понимание реального и иллюзорного становится не очевидным и каждый раз Ванда борется с соблазном оставить всё как есть. Вдруг сработает? Что если границы алой магии куда шире, чем она думала? Что если он — это в самом деле он?

— Ты помнишь, что случилось в Заковии, с Альтроном? — однажды спросила она, касаясь щеки брата рукой. Странно, его кожа показалась более теплой, чем её собственная.

Он мягко улыбнулся, но не ответил, только кивнул. И в глазах светилось понимание. Он не отвел взгляда, когда Ванда подняла дрожащие руки, чтобы развеять чары. По какой-то злой насмешке магии они не развеиваются мгновенно. Алые всполохи пробегают по телу и начинают медленно стирать его, оставляя глаза напоследок. Глаза смотрят до самого последнего мгновения. В глазах до последней секунды есть разум. Это его глаза.

Ванда редко пользуется этим заклинанием. Она не доверяет себе и в глубине души живет страх: что если она не найдет в себе силы развеять магию, и это повлечет за собой последствия, более страшные, чем все ракеты и оружие Тони Старка? Она не хочет превращаться в него. Пьетро бы не хотел, чтобы она стала подобна Тони Старку. Но каждый вечер подлый голосок шепчет в голове: «Давай ещё раз. Сегодня. Ничего не случится! Ты ведь сильная, ты справишься!» Обычно бороться с этим трудно, а порой — почти невыносимо.

Как сегодня.

Ванде не составило труда проскользнуть мимо ночной охраны незамеченной. Она и сама не знала, зачем сделала это, ведь никто бы не стал её удерживать. Но в такие ночи она не желала попадаться на глаза никому из мало-мальски знакомых людей. Казалось, всё написано у неё на лице, а жалости не хотелось совершенно. Не хотелось ничего.

Она бесцельно брела по пустынным улицам промышленного района, одетая в то самое потрепанное черное платье, чулки и старые ботинки, в которых была в Заковии.

--">