(TokaOka) - Урод

скользил ладонями по его взмокшей спине, пальцами сжимал ягодицы и упивался влажными хлопающими звуками, наполнившими, как ему казалось, весь мир. «Да, да, еще!» — кричал он беззвучно, пока, наконец, не почувствовал, как член внутри него напрягся раз, другой, третий и Сириус : сладко протянул: «М-м-м…»

— Который час? — спросил Сириус, ложась рядом.

— Начало второго, — ответил Ремус и, приподнявшись на локте, всмотрелся в его лицо. — У тебя все нормально?

— Да. Все нормально, — Сириус кивнул. — Молли там не очень бушевала после того, как я ушел?

— Да нет, — соврал Ремус, вспоминая разъяренные глаза Молли. — Тебя что-то беспокоит?

— Да. Гарри.

========== 3 ==========

Звонок в дверь разбудил портрет Вальбурги. Она тут же подала голос и принялась причитать о том, что их дом превратился в проходной двор — и виной тому неблагодарный мальчишка, презревший чистоту крови: «Крови! Слышишь ты, урод?! Какая же тварь прокляла мою утробу носившую тебя?»

Сириус подошел к портрету.

— В моем случае ты не можешь сказать, что пригрела на груди змею, правда? — он презрительно скривил губы и потянул шторку, чтобы прикрыть портрет матери, а через несколько секунд уже отпирал входную дверь.

Кингсли Шеклболт ловко протиснулся в полутемную прихожую.

— Привет, Сириус!

— Кингсли! — Сириус радостно пожал протянутую руку. Кингсли улыбался, от него пахло дождем и ветром.

— Гестия меня успокоила, сказала, что плащ Грюма у неё, и я подумал: заскочу, оставлю Дамблдору сообщение…

— Верное решение! «Передаст» из меня теперь отменный! Всегда на одном месте, как тетка в окошке справочного бюро! — Сириус язвительно хмыкнул.

— Брось, приятель! — Кингсли хлопнул Сириуса по плечу. — Грюм до сих пор рассказывает, что вы творили, будучи в первом составе Ордена! Твою бы энергию да в аврорское училище!

— Могу предложить дистанционные лекции — через камин, например,— Сириус хохотнул и подтолкнул Кингсли в направлении кухни.

— А где все? — снимая плащ, Кингсли огляделся по сторонам.

— Наверху. Пытаются навести былой блеск в гостиной. И как им не надоест? — Сириус призвал две бутылки сливочного пива, протянул одну из них Кингсли, вторую открыл ударом о столешницу и тут же присосался к ней.

— Как Ремус? — Кингсли сел за стол.

— В порядке. Отправился с Тонкс по каким-то делам. Извини, но никаких сообщений они не оставили. — Сириус задумчиво присел на край стола. Кингсли улыбнулся.

— Не парься ты по этому поводу!

— Да я и не парюсь. Мы просто старинные друзья, о чем тут париться? — Сириус покрутил в пальцах бутылку, но потом, словно его осенила какая-то идея, поднял голову и встретился с недоумевающим взглядом Кингсли.

— Постой-ка, ты о чем это?!

— Да я о том, что ты совсем извелся от бездействия, а вот ты о чем?! — с каким-то странным смешком в голосе спросил Кингсли.

— А я о Тонкс! — ответил Сириус и слез со стола. — Больше того, она моя племянница, ну, ты понимаешь?

Сириус прошелся по кухне, остановился возле камина. Теперь Кингсли было трудно разглядеть его лицо, однако он успел заметить едва уловимую нахальную усмешку.

Но тут раздался звонок в дверь — и сверху снова послышались крики портрета Вальбурги. Сириус поспешил прочь из кухни со словами: «Не дом, а проходной двор, ты права, maman!..» — и инцидент был исчерпан сам собой. В дом ввалился Мундунгус, груженый котлами, сверху спустилась сердитая Молли, словом, стало шумно.

*

Тем же вечером Кингсли, сидя в своем кабинете, рассматривал расклеенные по стенам фотографии Сириуса. Вот они с Джеймсом хохочут, сидя за одной партой, чокаются кружками в «Трех Метлах», парят над квиддичным полем, обнимаются на свадьбе Джеймса… И на всех фотографиях одно и то же — восхищенные лица вокруг, счастливое и одухотворенное лицо Джеймса, самодовольная ухмылочка на лице Блэка… О них тогда всякое болтали. Шутили. Завидовали. И у Кингсли была на этот случай еще одна фотография, не подшитая к делу. Лежала сейчас перед ним — и он никому бы не смог объяснить внятно, почему не завизировал ее сразу, как только она попала к нему в руки. На этой фотографии Сириус

--">