Александр Григорьевич Кузнецов (Воцензук) - Князь Крымский, и прочая, прочая...

Александр Кузнецов Князь Крымский, и прочая, прочая…

Лишь к вечеру я начал осознавать, как пишут в бульварных романах, всю глубину безнадежного положения. Понятно, и без подобного умозаключения знал, что в данный момент лежу в кровати, где и покоился мой организм. И, надо заметить, койка была весьма жесткой и неудобной, больше похожей на топчан. Видимо, кое — кто готовился к славе йога. Видимо, следующим этапом был переход на ложе утыканное гвоздями. Вот откуда русский писатель Тургенев взял идею уложить своего героя нигилиста — параноика кажется, Рахметова на такую постель. Ворочаясь на досках понял, у него были примеры перед глазами. Ну, жестко же спать, елы — палы. Я сейчас о другом говорю. Вокруг меня все было не мое. Вместо родной квартиры начинающего молодого холостяка, огромная, на мой взгляд, спальня. Высокий потолок. У стен массивные комоды. На небольшом столе подсвечник. Несколько книг. Все вещи можно отнести к разряду антиквариата. Одним словом — мечта музейщика. То, что у меня другое тело, выяснил еще утром. Истерика была еще та со мной.

Вдобавок, неимоверной длины белая рубаха, с длинными рукавами. Больше похожа на смирительную. Как здесь не впасть в отчаяние? Плюс к этому кальсоны с завязками. На голове идиотский колпак. Только в украинском цирке «а ля майдан» выступать. Хотя там больше двухцветные кастрюли были в моде. Радовало то, что не надо было скакать в спальне. Свершилось то, о чем приходилось слышать от своих приятелей, помешанных на ролевых играх в своем движении реконструкторов. Мое сознание уже наяву куда — то там занесло, а не понарошку. В той бывшей жизни некоторые из приятелей умудряются сразу в нескольких эпохах засветиться. То они воюют с французами, то с ляхами, то под Москвой отражают атаки вермахта. Придурки, одним словом. В детстве еще не наигрались. Один раз завербовали меня принять участие в своих бесовских игрищах. Пришлось изображать пехотинца какого — то там полка в «Бородинском сражении».

Хотя признаться, было интересно с этими ряженными оглоедами надавать тумаков «французам». Забавно было наблюдать, как «галлы» с типичными рязанскими рожами, картинно снопами валились на траву с гнусавыми криками — вива император! Лягушатники, растудыть их коромыслом, самопальные! В пылу атаки я основательно саданул прикладом ружья одному агрессору. Тот на чистом французском, естественно, с узнаваемыми идиоматическими выражениями возмутился. «Ты чего дерешься? Охренел?!». «А нечего было к нам лезть. Сидел бы в своем Париже, жрал пармезан, и запивал мерзким противным кислым вином». Чуть по настоящему не подрались с уроженцем Рязани. Что ни говори, а за державу обидно. Видно это у нас, русских в крови. Ну, и, разумеется, между собой приятели делились новостями о новых книгах про попаданцев. Похоже, я и стал очередной жертвой переноса во времени и пространстве. Боже мой, а как все хорошо начиналось вчера в моем мире! Теплая компания философствующих русских, а не российских, интеллигентов. Разумеется, и про баб говорили. Куда же без них. Мы же нормальные пацаны, для которых взаимоотношения полов просто необходимы для существования. Море водки, квазиумные разговоры на глобальные темы, в том числе и исторические. Чтобы бы было, например, не подорвись адмирал Макаров на мине? Смогли бы наши в Порт — Артуре от японцев отбиться? Или еще круче — устояли бы в сорок первом, если бы привели войска в готовность накануне вторжения немцев? Впрочем, обычная встреча рядовых диванных экспертов со стажем. Ничего умного, оригинального и дельного. Сплошная перетряска исторических исподников.

Вот только мне сегодня очень плохо. Вечная классика — потерял сознание, очнулся не там, где упал под стол. Теперь надо только выяснить, куда же меня закинула непонятная сила? В голове куча разных мыслей и образов. Не разберешь сразу, чьи они. Мои, или же бывшего владельца? Пока же я и не понял, в каком времени нахожусь. За высокой дверью раздался шорох. Я прислушался. Чей — то приглушенный голос донесся из коридора, а может и сеней. Не помню, как правильно говорить.

— Их сиятельство, Александр Сергеевич, с утра хандрят. Велели — с никого не пущать, и не тревожить по пустякам.-

Ага, кое, что стало проявляться. Я по жизни, по той — прошлой или будущей? Тоже был Александром Сергеевичем. Как Пушкин, он ведь тоже Александр Сергеевич.

И здесь меня пробило. А вдруг меня занесло в его тело? Вот повезло, --">