Валерий Сабитов - Четвертое поколение

наград и отличий, непроизносимое имя жизни, - Парфенопей. Имя для поэта, к нему столько аппетитных рифм можно подобрать, - слюнки побегут! Сын героя тридцатой Олимпиады Чарльза и десятой главной жрицы Афродиты Дианы; тот самый Парфенопей, который преуспел непонятным образом сразу в десятке профессий и поприщ. Много раз он пытался добиться кресла в Консулате, но удача никак не желает повернуться к нему фасадом. Как хитрый сказочный домик: к лесу всегда передом, а к гостю задом. Что ж, и должность ритуального посланника позволяет беспрепятственно бродить по кущам всеземного Олимпа. Торжественно-витиеватые фразы, почти не воспринятые мной... Одну Светлану заинтересовало блистающе-позвякивающее явление посланника и, внимательно выслушав его приветственную речь, она в сопровождении Дымка подбежала к нему. И, то и дело дотрагиваясь до сияющих золотом и самоцветами деталей посланнического платья, принялась деловито расспрашивать о подробностях свершенных Парфенопеем подвигов. Принца такое поведение девочки не королевской крови явно шокировало, подобного разгула либерализма и демократии в его отсутствующей на любой карте любого из миров Галактики стране, несомненно, не наблюдалось. Старший спутник принца выглядел безучастным. И правильно, - что можно услышать от царственноликого Парфенопея, очарованного единственной страстью, страстью к преодолению властных барьеров на путаных тропах земного Олимпа? Элисса, которую непосредственность дочери отвлекла то ли от печали, то ли от переживания вдруг накатившей славы, оторвала Светлану от истерзанного посланника. И мы все торжественно направились вверх, к Храму Геракла и Афродиты.

   Но Гектор! Я едва удержался от смеха! Приосанился, женственно изящно повел руками кругом талии, поправил что-то невидимое на голове. Может, нимб величия? И аромат он на себя навел столь сложно-очаровывающий, что скоро все пчелки Средиземья ринутся на центральное празднество. Еще бы, сегодня его чарующую красоту наблюдает весь мир! Только вмешательство Фрикса не позволило Гектору обогнать посланника президента и возглавить процессию, за которой на самом деле следили все и везде. Еремей входил в историю, история входила в Еремея! Нет, это уж чересчур! И не только для меня. Завтра придется обратиться к Гектору именем детства, что делаю редко. "Еремей, - скажу серьезно и строго, - Хорошо ты себя показал на экранах вчера. Привлекательно! Но бедра почему не огладил? Или показать нам нечего?" Пусть пообижается... Юмор сельский, но я развеселился, - это нормально, друзья рядом, легче перенести и горе, и непрошенную радость, проверено.

   Храм Алкида-Астарты в яви не мог не впечатлять, сколько на него ни смотри. А если уж впервые в жизни, то потрясение обеспечено.

   Смертным входить в Храм полагается через главные двери, к которым ведет Восходящая парадная лестница. Входящего издали встречают Геракл с Афродитой, внимательно наблюдающие за ним с двадцатиметровой высоты непревосходимых силы и красоты. Здесь, на лестнице, можно легко определить всю суть человека. На кого из кумиров он обратил свое внутреннее внимание, как и на какие части мраморных тел смотрит, что за вегетативные реакции сопровождают взгляды... Выявляется даже то, что он в течение года тщательно скрывал от всех и, может быть, от себя самого... Астарта-Афродита, полуобнаженная, слегка наклонилась, открывая взорам грудь изумительных очертаний. Прочие линии ее организма отличаются не меньшей обольстительностью. Геракл, вооруженный палицей, с наброшенной на плечи львиной шкурой, готовится присесть на камень, уже второе столетие замерший в готовности у его ног. Занятые шкурой и палицей руки героя не могут прикрыть могучей мужской откровенности, отчего голова его чуть склонилась в недовольстве, веки полуопущены, а взор горит ненавистью к скульптору. Я не разделяю сексуальных пристрастий Фрикса и Гектора, хотя племя нетрадиционалов давно более традиционно, чем иные, но изучил статую Геракла в мельчайших подробностях. Все-таки, уверен, героя следует приодеть, Афродита не столько откровенна в демонстрации первичных половых признаков, да и эрекции ей иметь не дано. Друзья молчат, но не считают меня другом Эроса. И признают недостаточно раскрепощенным. Теперь я вне всяческого осуждения. Могу открыто потребовать одежду для измученного Алкида. Но что это изменит?

   Храм сооружен по

--">