Валерий Сабитов - Принцип Рудры

железом и пластиком, до скрытой мощи природы? Пассажиры могли не спеша позавтракать и подготовиться к высадке на берег, одновременно наслаждаясь рассмотрением круговой панорамы таинственного острова каменных великанов, открывающейся с расстояния в одну-две мили.

   Верхняя палуба, не просохшая от влажного дыхания ночного океана, пустовала. На носовой части стоял в одиночестве человек лет тридцати в легкой безрукавке и шортах. Видимо, утренняя прохлада его не беспокоила. Обнаженные руки и ноги покрывал слабый розовый загар, неуместный здесь так же, как его одежда ранним утром. Месту и времени более соответствовала бы фигура в ветровке, с загорелым до черноты лицом.

   Мощный корпус судна, стометровой длины и сорокаметровой ширины, слегка подрагивал, словно сбрасывая напряжение изматывающей ночной тряски в открытом океане. Дрожь через металл и пластик многочисленных переборок доходила на верхнюю палубу ослабленная, приглушенная, но заметно мешала одинокому пассажиру рассмотреть какие-то очень важные детали на проплывающих мимо берегах: он то прищуривал в тяжелых веках зеленоватые глаза, то отступал от фальшборта на шаг, стараясь не дотрагиваться до него. Когда же руки касались окрашенного металла, он их тотчас отдергивал, сопровождая движения гримасой неудовольствия.

   По правому борту тянулись к югу темные серые скалы, круто обрывающиеся в полосу прибрежной пены; кроме каменных неприступных обрывов остров надежно защищали невидимые глазу подводные рифы. Пенистая ломаная линия штрих-пунктиром почти точно повторяла очертания побережья, дополняя общее мрачное впечатление...

   Но солнце уже расцвечивало негостеприимный камень красноватыми, коричневыми, желтыми пятнами; пробуждалось ото сна не только живое, но и неподвижная материя древних застывших камней. Вот поднялась в небо трехглавая вершина горы - остаток некогда могучего вулкана. От основания исполинского трезубца к подножию тянулись, отделяя небо от земли, зеленые языки. Зелень в рассветных лучах выглядела удивительно сочной и упругой. Вонзившаяся в светлеющее небо гора уходила за корму, когда на верхнюю палубу поднялся человек с индусским фиолетово-коричневым загаром, круглым тугим брюшком, энергичный и быстрый. Приблизившись к одинокому туристу, завороженно провожающему взглядом полустертый временем вулканический конус, улыбающийся "индус" правой рукой обнял его за талию, левую протянул к голове и резким движением снял спортивную кепи с большим противосолнечным козырьком.

   Голос прозвучал сочно и густо, удачно вписавшись в созвучие шумов пробуждающегося мира.

   - Чем занята гордость красной профессуры? - шутливо спросил он, - Прошу информданных для другоцветной части землян, отставшей в развитии от белого человека.

   - Горой Катики, - обрадованно улыбнулся шутке "гордость красной профессуры", - Это означает, что мы обойдем остров с юга кругом и можно будет рассмотреть его с моря почти весь. "Хамсин" идет путем Хейердала.

   - Поздравляю! В таком случае у тебя двойной праздник, уважаемый профессор Василич Расейский. На лекциях по истории ты сможешь приводить неоспоримые свидетельства очевидца. По сему поводу прошу принять подарок.

   Загорелый товарищ "бледнолицего профессора" вынул из кармана шерстяной куртки горсть сверкнувших золотым огнем украшений, оказавшихся принадлежностями парадной морской фуражки, прицепил их к кепи и торжественно вручил собеседнику.

   - Спасибо, Франсуа. Видно, ты ночь не спал, добывая это золото, - отреагировал на сюрприз профессор, - Ты настоящий друг. Благодаря такому бесценному подарку дружба Марселя с моим городом, несколько ослабевшая за последнее тысячелетие, вновь поднимется на ранее достигнутые высоты.

   Черные усы Франсуа, спускающиеся на подбородок на манер казачьих, затрепетали; маленькие, спрятанные в пухлых коричневых щеках, глазки окружила лучистая сеть тонких морщин.

   - Не утверждаете ли вы тем самым, дорогой профессор, что общественность моего родного Марселя менее готова к предстоящим береговым испытаниям, чем научная элита вашего родного Воронежа?

   - Не утверждаю. Но предлагаю больше внимания уделить расстилающемуся виду. Такое дважды в одной биографии не повторяется.

   - Интересно вы привыкли

--">