(Ie-rey) - Реванш (СИ)

того, кто был раз в десять шустрее.

Пока Сиско разворачивал корпус удобнее и делал замах, Чонин мог пробежать трижды по краю сцены. Правда, такую глупость Чонин делать не стал. Вместо этого он коротко пихнул Сиско левой ногой, впечатав ступню в живот. Сиско неловко шатнулся назад. На этом вот шатании Чонин добавил уже правой ногой в челюсть с разворота.

Всего пара секунд, а Сиско лежал на сцене и выкашливал на матовое покрытие выбитые зубы. Знай наших!

Попытка подняться стоила Сиско удара по загривку и смачного поцелуя с полом. После Сиско подняться уже не пытался и изображал эксклюзивный коврик, а ди-джей распределял выигрыш.

Чонин взглядом нашел парня в полумаске, жизнерадостно помахал ему, спустился со сцены и поволок незнакомца к барной стойке за чаем. Дойти до стойки не получилось — их тепло встретили друзья и собутыльники Сиско. Точнее, встречали они только Чонина. Неконтролируемо вспыхнувшее побоище завершилось чем-то непонятным, поскольку в процессе Чонину прилетело тяжелым по башке, но он четко помнил, что неплохо вмазал нескольким жаждущим его внимания.

После он помнил, как сидел на корточках у россыпи валунов на берегу и размышлял, тошнит его или все же нет, а кто-то гладил его по спине и уговаривал не шуметь. Тошнота и тишина плохо сочетались в представлении Чонина, и он никак не мог уловить связь между ситуацией и странными словами.

Еще немногим позже он пытался объяснить кому-то, где живет. Старательно выговаривал слова на местном наречии и на испанском, но понимания не встречал. Почему-то. Вроде он не так и плохо общался с местными, хотя неудивительно, если два года торчишь на Филиппинах безвылазно, лишь бы длинная рука правосудия до тебя не дотянулась.

Кажется, потом было такси с подозрительным шофером, родная дверь, парень в маске и… У парня в маске губы оказались удивительно мягкими и податливыми, а еще он пах апельсинами — Чонин это точно помнил, как и то, что определенно затащил парня в маске в постель. Тот шипел и ругался, дескать, Чонин кровью закапал подушку. Хотя какую еще подушку? У Чонина точно подушки не водилось.

А потом Чонин проснулся в аду, где черти с вилами колотили этими самыми вилами ему прямо по башке и со всей дури.

К счастью, Чонин мгновенно опознал собственную постель и хлипкие стены родной хибары. Смятые простыни щеголяли бурыми пятнами, у кровати валялись использованный презерватив и тюбик со смазкой. Похоже, кое-кто отлично провел время. Самое обидное, что Чонин ни хрена подобного не помнил и страдал от головной боли.

Будто всего этого было мало… В дверной проем заглянул, черт бы его побрал, Исин в растянутой майке на одно плечо и помахал деревянной ложкой.

— Просто кошмар, — утешил себя Чонин и влип лицом в смятые простыни, натужно разгоняя мыслительные процессы в раскалывающейся голове и соображая, к чему снятся бывшие накануне игры. Раз уж Исин был чониновым талисманом на удачу, то, должно быть, кошмар к победе. Стоп, а кошмар почему? А, потому что Исин…

Чонин чуть не взвыл, когда ему прилетело ложкой по спине.

— Подъем, скотина!

— Надо проснуться…

За простыню дернули, и замотавшийся в нее Чонин рухнул с кровати под цветистые непечатные обороты. Исин не расточился в воздухе, а стоял и смотрел на Чонина со сдержанным гневом — особое умение, коим владел один только Исин.

— Ну и? Вставать собираешься? Или откатить тебя на кухню пинками?

— Ты свалил в Мехико, — осторожно напомнил Исину немаловажное обстоятельство Чонин. — Три года тому назад. Какого хрена ты торчишь в моем доме с моей ложкой и в моей, хочу особо заметить, майке?

— А тебя не смущает, что ты тогда стянул мой бумажник со всеми моими деньгами и билетом на самолет? — возмутился Исин и характерным жестом навел на голове неповторимый беспорядок, взъерошив осветленные прядки.

— Просто рефлекс, — буркнул Чонин, пытаясь найти собственные ноги в коконе из простыни. — И что?

— А то, что без денег и билета улететь проблематично!

— Ты ждал аж три года, чтобы объяснить мне эту крошечную, буквально микроскопическую, деталь? — Чонин обнаружил левую ступню и даже пошевелил пальцами. Конечность слушалась и ощущалась родной, что радовало.

--">