Николай Михайлович Сухомозский - Двадцать лет спустя

Двадцать лет спустя (июль-октябрь 2013 года)

1 июля 2013 года (понедельник)

Снилось много чего. Увы, запомнилось – и то в общих чертах – лишь следующее.

Некое помещение общественного назначения: то ли клиника, то ли санаторий. В кабинете я и то ли врач, то ли медицинская сестра.

В какой-то момент я улавливаю, что беседа наша – не только о деле. Нет, все слова - нем. А вот между ними!

Исподволь начинаю известную игру. Как бы случайное касание. Потом уже – дружеское. Дальше – само собой разумеющееся. Наконец оно же, но груди. И дальше – по заеденной схеме. Пока моя рука без признаков малейшего сопротивления не оказывается у нее в промежности. Пока одетой. Но следующие шаги – дело хорошо на интуитивном уровне техники.

И вот квинтэссенция ее «игры в поддавки» - совокупление.

Кайф – еще тот! Вот у дамы начинается невиданный оргазм. Чувствую: еще чуть-чуть – потеку и я. И тут за дверью кабинета раздаются голос, чей-то шум. Новоявленная любовница вскакивает и начинает сумбурно одеваться. Я тоже лихорадочно натягиваю на себя штаны, а улику-трусы – засовываю в карман.

Проходит несколько томительных минут. Обстановка нормализуется до штилевой.

Моя эрекция, между тем, никуда не девалась. Более того, она, кажется, еще усилилась и буквально рвет брюки. Чтобы кончить, нужно – всего ничего. Десяток секунд посещения нужного места.

К сожалению, на все мои сначала намеки, а потом и откровенные требования партнерша реагирует едва не издевательски. Так я и остаюсь, соленого не хлебнувши!

2 июля 2013 года (вторник)

Киев. Годы моей молодости, но деньги именуются, как сейчас, гривнами.

Университет. Канун первого сентября – начала занятий.

Меня весной исключили (было на самом деле!), тем не менее, я тоже прибыл по нужному адресу. Ибо в голове – раздвоение мыслей. Раз кажется, что меня восстановили. А второй – теплится надежда, что о грехах …забыли. И все пойдет по-прежнему.

Фойе желтого корпуса на бульваре Т. Г. Шевченко. Толпы – не протолкнуться - студентов. С трудом нахожу своих. Многих не узнаю. Наконец вижу Юрия Евтушика. Подхожу.

Здороваемся. Интересуюсь, в какой аудитории первая пара.

- Так они же – по группам! – говорит он. – Где ваша, не знаю.

А звонок – вот-вот прозвенит. Мне же, понимаю, в аткой ситуации не стоит, опоздав «рисоваться» перед глазами и преподавателя, и однокурсников. Мало ли что… Пусть «рана» хоть немного затянется.

Заметно нервничаю. И тут вдруг слышу голос однокурсницы, обращающейся к подружке:

- А ты нашла свою фамилию в списке?

Не слушая, что та ответит, снова – к Евтушику:

- А что, появился какая-то ведомость, а которой занесены наши данные?

- Да. А ты не знал? Новшество…

- А бумага в деканате?

- Где же еще ей быть?!

Направляюсь в нужную сторону. Однако, сделав пару-тройку шагов, останавливаюсь. А если моей фамилии в списке не окажется? Как я буду выглядеть? Как минимум, униженно. Нет, не пойду…

Возвращаюсь к Юрию:

- Будь другом, смотайся и узнай, допущен я к занятиям или нет?

- А сам что – перешел на инвалидность?

- Да не хочу позориться, если что не так…

Он исчезает в толчее. Между тем, студенты дружно устремляются в аудитории. Я со своими заваливаю. И с нетерпением поглядываю на дверь: когда же появится гонец? А то вообще – стыд и срам, если начнут выдворять.

Вот и он. Садится рядом.

- Ну, что? – взглядом спрашиваю его.

- В списке тебя нет.

- Спасибо, что узнал. Хоть успею исчезнуть до появления преподавателя, - встаю я.

- Притормози чуть-чуть!

- Зачем?

- Сначала сдай деньги.

- Какие, на что?

- У …(звучит фамилия, мне ничего не говорящая) …был день рождения.

В душе недоумеваю: я-то, исключенный, тут при чем? Тем не менее, вслух произношу:

- А кто она такая?

- Наша однокурсница. Ты что совсем?!

- Увы, такой фамилии не помню…

- Замуж она вышла – вот и сменила погоняло!

- По сколько собирали? – лепечу пристыжено.

- По пятьдесят гривен.

Отдаю. И тут Юрий говорит, что нужно сдать еще 15. Молча сую ему и эту сумму, чтобы