Мария Кимури - Порги и муз (СИ)

не учуяли в нем эту Силу! Чертова империя рухнет десять раз, вырастут другие, а эту музыку будут играть, потому что она великая по-настоящему, она крупнее, чем все, что придумали люди в форме на больших кораблях и крупнее, чем все их дурацкие стрелялки и разборки! Искусство музыки и его Сила это меч, и все зависит от руки, которая его направляет! И сейчас эта рука — мы! Мы просто маленькие порги и один маленький человек, но мы играем, и Сила искусства течет сквозь нас, и мы едины с Силой!

Блин! Сыграем это и выпустим ее в мир!

Давайте же!

…И порги дали.

Огрехи были. Сбитые такты были. Но они просто утонули в волне звука, которая захватила и понесла всех.

Только Бумбум напоследок еще промазал мимо бочки. И вместо этой точки в воздухе долго гас последний аккорд, после которого Тиньтинь и Тонтон сползли по хангу от ошаления и сели на жопки.

Лирин тоже села.

— Твою мать, — сказала она неинтеллектуально. — Получилось.

Сзади захлопали. Медленно, но очень, очень веско.

— Я кого-то культурно, блядь, человеческим языком, нахуй, просила не подслушивать репетиции! — рявкнула Лирин не оборачиваясь. Свои контрабандисты были парни хорошие, но простые и упрямые, говорить с ними надо было предельно доходчиво и не лениться повторить по пятнадцать раз. Порги, кстати, могли и быстрее понимать.

Донеслось какое-то технологическое шипение.

— Я очень впечатлен, — сказал низкий резонирующий голос на фоне этого шипения. — Браво.

Лирин сделала пируэт сидя, развернувшись, кажется, прямо в воздухе.

Бластера очень не хватало сейчас под рукой.

А главное, если половина поргов от застенчивости спряталась за нее и за инструменты, то вся старшая половина, хорошо усвоившая, что такое аплодисменты и знающая слово «браво», с писком ломанулась навстречу человеку, сказавшему хвалебное слово.

Дарт Вейдер оказался блестящей темной статуей в водовороте курлыкающих, трущихся о его сапоги и перепархивающих вокруг поргов. Бумбум и Пиньпинь, как самые неугомонные, взгромоздились к нему на плечи и громко зачирикали.

Лирин представила это в виде двух музыкальных тем и икнула.

— Во-первых, советую пристрелить шестинога, — прогудел Вейдер, не шевелясь. Пиньпинь упоенно терлась о край его шлема. — Он вас заложил как идейное гнездо повстанцев, ради награды. Перестарался с описанием опасности. Во-вторых, запись этого спича я сохраню. Ведите себя хорошо. В-третьих, расскажете о том, что видите — вы все покойники.

Порги, как водится, с первого раза не поняли, но насторожились и посмотрели на недовольного гостя очень грустно — все же было хорошо, ты нас хвалил, что случилось?

Восемнадцать очень, очень грустных взглядов поргов, в свое время сломивших даже преподавателя…

— Архетип великого и зловещего, но при этом справедливого и иногда милосердного правителя либо полководца, ассоциируется с древними стихийными божествами и очень мощно воздействует на человеческую психику, особенно в иерархических и традиционных обществах, либо на психику обывателя, чье мышление строится на не до конца осознанных религиозных и мифических шаблонах даже в цивилизованном и формально нерелигиозном обществе, — ляпнула Лирин, чувствуя себя почему-то на экзамене.

— Знаем. Умеем, — Вейдер медленно снял дуреху Пиньпинь со шлема. — Практикуем. Я видел недоразбитый металлолом, притворяющийся катером. Меня восхитило, что он сюда долетел. Просветите, зачем вы на нем сбежали и откуда. Окажите любезность.

Особых вариантов не было.

— Студенческие волнения на Алдераане. Полицейские ворвались, прервали мой урок и стали избивать учеников якобы за то, что они пропустили сбежавших участников волнений через студию. Тогда я сломала об полицейских два самых больших ханга моей работы.

— Ханг?

Лирин ткнула пальцем в инструмент формата «летающая тарелка» в два порга диаметром. На нем сидел Кьюкью и с волнением смотрел, тараща глаза.

— Это небольшой.

— Да, не стоит вывозить их в якобы цивилизацию, — заметил с пониманием Вейдер. — Идеальные домашние любимцы на глаз

--">