Ирина Верехтина - На другом берегу

НА ДРУГОМ БЕРЕГУ

Эта история случилась давно – во времена, когда ещё не было сотовых телефонов и общение не было столь телеграфно–безликим, оно было живым и доставляло куда больше удовольствия. И не боюсь сказать, общались тогда интересней, и встречались чаще, и дружили крепче. А может, мне просто жаль моей молодости, которая, как и дружба, уходит от нас навсегда. Нам остаются только воспоминания. И с каждым прожитым годом они становятся светлей…

Часть первая. Крушение надежд

Глава I. В любви и согласии

Медея Метафиди

Тысячи людей живут, не имея ни малейшего представления о походах выходного дня, без которых Марина не представляла своей жизни. Ходить в походы она начала случайно – пригласила подруга, Марина согласилась из любопытства, а потом её, что называется, затянуло.

Сменив несколько групп, Марина выбрала наконец свою, с дружной компанией и необыкновенными маршрутами. Она побывала в красивейших местах Подмосковья, о которых раньше не имела представления: в непролазной дремучей Мещоре, в долине родников (Марина насчитала их тридцать два) на реке Киреевке, на затерянном среди болот озере Чаек, на водопаде Гремячем с целебной радоновой водой.

Поначалу у нее болели непривычные к лесным дорогам ноги (километраж был нешуточный), но Марина быстро втянулась в походный ритм. В группе ей нравилось всё: и крепкий спаянный состав, и «бодрящий» темп, и руководитель. У руководителя было былинное имя – Илья Святославович, и былинная же внешность. Он словно сошёл с картины «Три богатыря» – густой чуб цвета спелой ржи, такие же ржаные усы и синие весёлые глаза – словно два бездонных омута.

Впоследствии выяснилось, что у «русского витязя» половина родни была из немцев, другая половина из эстонцев, но Марине к тому времени было уже всё равно: она влюбилась в Илью, что называется, по уши.

Илья Святославович Кестель нравился не только Марине – по нему украдкой вздыхал весь женский состав группы, и каждая втайне мечтала: «А вдруг он выберет меня?» С появлением Марины вопрос зазвучал по-другому: «А вдруг он выберет её?» Ведь Марина была красивой, и знала об этом.

Отец Марины, Харалампий Метафиди, был обрусевший грек, а мать – чистокровная еврейка, черноволосая, с горящими глазами и царственной осанкой, настоящая Саломея, как говаривал отец. Она была на десять лет старше Харалампия, который женился на ней по любви. «Да, женился! И за семнадцать лет ни разу об этом не пожалел! – с гордостью признавался Харалампий друзьям. Он преподавал историю искусств в ***ском институте, и Марина никогда не задумывалась о выборе профессии: она будет искусствоведом, как папа. Марина гордилась отцом.

По-настоящему Марину звали – Медея, так было написано в её свидетельстве о рождении: Медея Харалампиевна Метафиди. У неё и лицо было как у Медеи: нездешнее, матово-гладкое, с резко очерченным ртом, изящно вылепленным подбородком и огромными – в пол-лица – глазами цвета мёда. Глаза словно жили на лице сами по себе, сверкая из-под длинных, вразлёт, бровей. При росте сто шестьдесят четыре сантиметра Марина вовсе не казалась маленькой – так гармонично была сложена.

Только имени своего стеснялась, и когда в шестнадцать лет получала паспорт, хотела сменить его на Марину. Но отец, всегда спокойный и рассудительный, узнав о её решении, вышел из берегов (по определению мамы) и устроил грандиозный скандал. Перечить отцу в семье было не принято, и в паспорте она осталась Медеей, хотя представлялась всегда – Мариной.

В доме царили любовь и согласие, и детство Марины было счастливым. Харалампий относился к жене с нежностью и уважением, всегда называя полным именем – София (по–гречески «мудрая») и никогда – уменьшительным, и часто повторял друзьям: «Я никогда не жалел, что женился на моей Софии, и всю жизнь буду гордиться женой!»

«Пожалел» отец через год, когда Марине исполнилось семнадцать.

Чему быть, того не миновать

Ты должна меня понять, – втолковывал Харалампий дочери, но семнадцатилетняя Марина впервые в жизни не желала понимать отца. Харалампий собрался в Грецию, где у него, оказывается, осталась какая–то дальняя – седьмая вода на киселе – родня, и Харалампий решил начать жизнь заново. Марининой маме в этой новой жизни места не нашлось – отец уезжал без неё.

На вопрос «А как же мама?» Марина услышала: «Ты уже большая девочка. Пора тебе жить самостоятельно. Вот там и --">