Хьелль Аскильдсен - Все хорошо, пока хорошо (сборник)

Аскильдсен Хьелль Все хорошо, пока хорошо (сборник)

Хьелль АСКИЛЬДСЕН

Все хорошо, пока хорошо

Перевод с норвежского О. Дробот

Анонс

Хьелля Аскильдсена (1929), известного норвежского писателя, критики называют "литературной визитной карточкой Норвегии". Эта книга - первое серьезное знакомство русского читателя с творчеством Аскильдсена. В сборник вошли роман и лучшие рассказы писателя разных лет.

СОДЕРЖАНИЕ:

Последние заметки Томаса Ф., сделанные им для человечества

Теперь я всегда буду провожать тебя домой

Все хорошо, пока хорошо

Поминки

Макушка лета

Бабье лето

Свидание

Роза расцвела

Ночь Мардона

Ингрид Лангбакке

Карл Ланге

Внезапная спасительная мысль

Мы не такие

Оптимистические похороны Юханнеса

Штырь в старой вишне

Джокер

Бескрайний пустынный ландшафт

Собаки в Салониках

Элизабет

Лицо моей сестры

Окружение. Роман

О. Дробот. Сочувствующий вам, мизантроп Аскильдсен

ПОСЛЕДНИЕ ЗАМЕТКИ ТОМАСА Ф., СДЕЛАННЫЕ ИМ ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Шахматы

Мир сильно изменился. Жизнь, например, занимает теперь гораздо больше времени. Мне далеко за восемьдесят, а все пыхчу. Я еще очень крепкий, хотя крепиться мне вроде бы ни к чему. Не хочет жизнь меня отпускать. Раз незачем жить, незачем и помирать. Выходит, так.

Давно, когда ноги еще слушались меня, я навестил брата. Мы не виделись три года, но я нашел его по старому адресу. "Жив еще", - приветствовал он меня, хотя годами старше. Я захватил с собой перекусить, он угостил меня водой. "Тяжело жить, - сказал он. - Невыносимо". Я был занят едой и не ответил. Разговоры разговаривать я не люблю. Наконец я допил и доел. Брат изучал что-то на стене над моей головой. Встань я, ему пришлось бы смотреть прямо на меня - если б он только не отвел глаз. Что он сделал бы всенепременно. Со мной ему неуютно. Вернее, неуютно из-за меня. Видимо, укоры совести, про угрызения уж не говорю. Он наваял двадцать с лишком толстенных романов, а я всего несколько тонюсеньких. Он именит, репутация, правда, чуть сомнительная. Пишет-то все о любви, в основном - плотской, откуда и вдохновение.

Он продолжал рассматривать что-то поверх моей головы, еще бы, с двадцатью-то нетленными романами в арсенале - чего себе не позволишь; мне нестерпимо захотелось встать и уйти немедленно, не приступая к делу, но глупо как-то: я потратил столько сил на дорогу, и я предложил ему партию в шахматы. "Много времени отнимет, - отрезал он. - А мое почти истекло. Раньше надо было приходить". После этих слов мне надлежало подняться и уйти, на что он и рассчитывал, но я вежлив и деликатен до щепетильности, это моя вечная слабость, одна из них. Поэтому я сказал: "Ну, не больше часа". - "Да, - согласился он. - Сама игра. А возбуждение от победы или досада от проигрыша? Моему сердцу это уже не по силам. Да и твоему". Я не ответил, не хватало еще обсуждать мое здоровье с ним. Но сделал ответный ход: "А, так ты боишься смерти". - "Чушь. Просто мне надо успеть закончить дело всей моей жизни". Именно так он и выразился, выспренно - с души воротит. Палку свою я положил на пол и теперь нагнулся поднять ее, пора было кончать балаган. "Умирая, мы, по крайней мере, перестаем противоречить себе", - сказал я, совершенно не рассчитывая, что он поймет, куда я клоню. Его высокомерие конечно же не позволило ему уточнить, что я имею в виду. "Я не хотел сделать тебе больно", - сказал он. "Больно? Да мне глубоко плевать, - парировал я довольно громко, видимо немного разнервничавшись, и на те безделицы, что я сочинил, и на ту ерунду, что не написал!" Потом я встал и произнес перед ним настоящую речь: "Ежечасно мир избавляется от тысяч кретинов. Представь, ну просто прикинь, сколько за сутки угасает светильников разума, а в них-то вся дурь и копится. Вытравить глупость никак не удается, потому что часть ее оседает в книгах, которые кое-кто пишет, и, пока люди будут читать романы, эти самые, хотя они, в основном, все на один манер, глупость будет жить и множиться! - А потом я добавил, немного, признаю, невпопад: - Вот почему я пришел сыграть партию в шахматы". Он сидел молча и подал голос, только когда я был уже в дверях: "Наговорил, а толку чуть. Ладно уж, пущу твою болтовню в дело, у меня ее произнесет невежа".

В этом весь мой брат. Кстати, он умер в тот же день, так что мне, похоже, досталось его последнее слово, я-то, к его разочарованию, ушел и ничего ему не ответил. Он мечтал оставить за собой последнее слово и, извольте, добился своего, --">