Людмила Захаровна Уварова - В каждую субботу, вечером

когда полюбит, то увидит, что я для него лучше всех».

Но мечтам ее не суждено было сбыться.

Когда они учились в восьмом классе, к ним в школу перешла Туся Казакова.

Это была очень красивая девочка. Даже из других классов прибегали к ним в класс, как бы ненароком, как бы случайно, лишь бы поглядеть на нее.

Туся была высокая, тонкая, гибкая и в то же время сильная. Карие продолговатые глаза, а белки голубые. Прямой нос с твердыми вздрагивающими ноздрями. Зубы — один в один.

Сережка спросил Асмик:

— Неужели правда она такая уж красавица?

Асмик не захотела кривить душой, чего бы это ей ни стоило. Она сказала:

— Самая настоящая!

Сережка — открытая душа — никогда ничего не жалел. У него была великолепная кожаная папка, в которой он носил учебники и тетради. Шоколадного цвета, в нарядных узорах, отделанная цветной замшей.

— Это из Якутии, — пояснял Сережка. — Папин брат привез. Один знакомый ненец вырезал.

И особенно старательно выговаривал слово «ненец», чтобы не спутали с «немец».

— Я тебе отдам все, что хочешь, — сказал он Асмик. — А папку не проси, никогда в жизни!

Асмик и не просила. Прекрасно обходилась без этой папки.

Но однажды Туся пришла в школу и сказала, что потеряла свой портфель. Ручка оторвалась; она подошла к самому дому и только тогда заметила: ручка есть, а портфеля и след простыл.

Она была расстроена, портфель — черт с ним, уже порядком старый, но там были учебники.

И тогда Сережка взял и отдал ей свою папку.

— Возьми, — сказал Сережка. — Мне папин брат еще привезет. Ненцы еще и не такое умеют делать!

Можно было подумать, что он всю свою жизнь прожил с этими самыми ненцами.

Он стал приходить к Тусе каждый день, вместе готовить уроки — ведь у нее не было учебников.

Асмик поняла все сразу. С одного взгляда.

— Ты за ней бегаешь, — сказала Сережке.

Она произнесла эти слова как можно более невозмутимо. Так, словно говорит о чем-то незначительном, неинтересном.

А Сережка рассердился на нее:

— Еще чего?!

— Бегаешь, — повторила Асмик.

— Мне ее жаль, — сказал Сережка.

— Почему? — спросила Асмик.

Сережка долго не хотел говорить, потом рассказал, взяв с Асмик самое честное-пречестное слово, что она никому ничего не расскажет.

У Туси арестовали отца. Поэтому она и перешла в их школу, чтобы никто ничего не знал. И она тоскует по отцу, и мать у нее какая-то немного чудная, Туся говорит, что она стала такой после всего, что случилось.

— Вот оно что, — сказала Асмик.

Родители Асмик погибли в автомобильной катастрофе, она училась тогда в пятом классе. Может быть, потому, что у них обеих было общее горе, Туся показалась ей родной.

«Я тоже хочу подружиться с ней», — решила Асмик.

Туся не сразу приняла ее дружбу. Ей была присуща некоторая настороженность в отношениях с людьми. Иногда она подсмеивалась над Асмик, над ее толщиной, над восторженностью.

Однако Асмик прощала Тусе все. И вместе с Тусей охотно смеялась над собой. И еще — ей хотелось, чтобы они дружили все трое — она, Туся и Сережка.

И Туся постепенно оттаяла. И сама потянулась к этой безыскусной щедрости, к ненаигранному душевному теплу.

Туся была не только красивой, но и талантливой. Она писала стихи, но никому их не показывала, только Асмик и Сережке.

Асмик бурно восхищалась. Сережка был сдержаннее, однако порой говорил:

— У тебя и в самом деле талант…

Оба — и Сережка и Асмик — уговаривали Тусю послать стихи куда-нибудь в газету или в журнал.

Туся отнекивалась:

— Боюсь.

— Чего ты боишься? — кипятилась Асмик.

— Будут смеяться, — отвечала Туся.

Она была гордая, Туся.

Как-то Сережка сговорился с Асмик, и прямо после школы они все вместе отправились в редакцию газеты «Московский комсомолец». Туся упиралась, но шла, Асмик и Сережка шагали по обеим ее сторонам, как часовые.

Поднялись на лифте, вошли в комнату, где, как им сказали, заведовали вопросами поэзии.

Асмик крепко держала Тусю под руку.

— А то ты как Подколесин, — сказала она. — В самый последний момент…

Сережка подошел к столу заведующего.

— У нас к вам дело, — начал он. — Мы принесли стихи…

Заведующий — немолодой человек, с большими очками на маленьком небритом лице, носивший смешную фамилию Свищ, — спросил добродушно:

— Еще одно юное дарование? Или даже целых три?

Рука Туси дрогнула, но --">