Елена Елисеева - Жить в эпоху перемен

по-швейцарски. — В смысле: уи, месье!

Я положила трубку и почесала затылок, а муж лениво спросил:

— Кто это тебе по ночам звонит?

— Да ерунда… Рэкетир один знакомый. Можно, я тебе утром расскажу? — ответила я, забираясь под одеяло. — Так на чем мы там остановились?

Вот и все.

Ну и наворотила баба, скажете вы, со вздохом переворачивая последнюю страницу, ну и напридумывала! Так не бывает.

А вовсе и нет, отвечу я, бывает, было, да было еще и не такое!

Ладно, неохотно согласитесь вы, черт с тобой, пусть было, но ведь не может быть, чтобы еще и смешно было?

A-а, пойму я, вам веселая правда глаза колет… Вам по нынешним временам приличнее над вымыслом слезами обливаться?

Ну ладно, почти сдадитесь вы наконец, пусть было, пусть смешно, но ведь не может же все хорошо кончиться?

Так скажете вы, мой недоверчивый читатель, и опять будете неправы.

Потому что ничего не кончилось.

Потому что наступило завтра, и все началось снова.

P.S.

Конечно, я слегка волнуюсь, представляя вам безыскусную свою повесть о событиях, случившихся некогда со мною. Правда, кое-какие из этих событий случались не со мной или, строго говоря, не совсем со мной. Сути дела это не меняет, но ситуация осложняется возможными коллизиями с прототипами. Прототипы, надо сказать, очень непростой народ. Даже весьма капризные создания эти прототипы. Иногда смотришь на человека и думаешь: явный прототип, просто вылитый прототип, а приглядевшись, с сожалением понимаешь: нет, далеко не прототип. То есть и рядом с прототипами не стоял. И наоборот, отнесешься к человеку с пренебрежением, с невниманием и барственной спесью, а через какое-то время так и ахнешь: батюшки-светы, прототип, чистейшей воды прототип!

Приоткрывая дверь в свою творческую мастерскую, на свою, так сказать, писательскую кухню, я не могу утаить главного обстоятельства в работе с прототипами. Они имеют обыкновение узнавать себя в литературных произведениях, вследствие чего, как правило, смертельно обижаются и преследуют нашего брата, вдохновенного творца, судебными разбирательствами, требованиями поделить гонорар или, того хуже, устно и письменно хвастаются, что попали в прототипы и обессмертились. Я знавала одного очень приличного писателя (вы его наверняка читали тоже) — так притязания изуверов-прототипов настолько замордовали страдальца, что он уже три года скрывается в глухой сибирской деревушке. А вы думали, что все просто!..

Нет, не просто, и поэтому самые неизобретательные обыкновенно пишут лукавую фразу: все люди и события вымышленные, а совпадения прошу считать случайными. Это, конечно, на дурака рассчитано. Прочитав такую фразу, любой сразу же начнет искать прототипы и, что характерно, найдет, где угодно найдет, не исключая и романов ямало-ненецких писателей про любовь на австралийском побережье Атлантического океана. А вот наиболее смелые из нас просто плюют на возможные склоки и даже записному прототипу могут сказать прямо в глаза: нет, любезный, ты не прототип! У тебя мания величия и параноидальные явления, в зеркало-то на себя посмотри! С таким, пардон, рылом — и в прототипы!? Тогда незадачливый прототип, кусая губы от разочарования и беспредельно завираясь, остатки дней проводит в горестной похвальбе о том, как однажды он чуть было не стал прототипом и, вот вам святой истинный крест, разговаривал об этом с автором. Некоторые прототипы таким образом зарабатывают себе халявное пиво, а кому повезет — то и воблу поднесут.

Я пошла другим путем. Не долго думая, попросила всех возможных прототипов прочитать черновую рукопись. И что вы думаете? Ни один из прототипов себя не узнал, то есть — ни один из всех! Меня это не очень удивило, я и себя-то сама узнаю не всегда, но проблема была решена радикально: если теперь вам покажется, что почувствовали себя прототипом, хотя бы легкие симптомы прототипии, но читаете в первый раз — знайте, вы ошиблись! Прототипы уже читали. Если вам покажется, что кто-то из ваших знакомых — прототип, спросите его, читал ли он рукопись, и коли ответ будет отрицательным — смиритесь с тем, что вывод ваш неверен. Прототипам все было на блюдечке поднесено, и я даже пыталась некоторым осторожно намекнуть, что ты, друг мой — прототип, но как-то никто не сознался.

Короче говоря, нет прототипов, нет и, может быть, и не было-то никогда!