Елена Елисеева - Жить в эпоху перемен

— Я же не мог тебя совсем одну оставить. Он за тобой присматривал.

— А почему ты со мной не разговаривал? — не зависимым дрожащим голосом спросила я.

— Мне было стыдно, и еще я боялся, что за дачу ты меня убьешь. Ты очень сердишься, а?

Мужик, он все-таки мужик и есть. Хуже дитяти малого: очень я сержусь после всего этого или, слава Богу, не очень? Как вам это нравится?

— Но я тебе однажды чуть было не написал, перед Турцией. Но испугался, что ты посуду перебьешь, дачу сожжешь, повесишься и по ночам являться станешь.

— А что ты писал? — спросила я.

— Да ничего конкретного… Что-то вроде: «Дорогая Аннушка… прости и жди… жить так больше не могу… страшно соскучился и тэ дэ».

— А что такое «вабра»? — грозно спросила я. — И кто — «старая»?

— Ох, да не помню я уже, — с досадой ответил он. — И потом, сначала я на тебя очень разозлился. Такой крем! Я сам видел: приходит страшила страшилой, а намажут — пол-лица? как у младенца.

— А другая половина? — укоризненно спросила я.

— При чем здесь другая половина? Хоть на пол-лица посмотреть приятно. А ты? На кого ты была похожа? Лошади шарахались! А потом, ты сказала, что я не мужик, а «или что». Поэтому я решил добыть много денег.

— А зачем? — глупо спросила я.

— Надо было. Я хотел… — он собирался с духом. — Я хотел добыть много денег, чтобы… А-а, ладно! Чтобы купить тебе сто тысяч сигарет, двенадцать чудесных платьев, квартиру на улице Сен, машину, дом в Компьенском лесу и маленький букетик ландышей за четыре су…

— Ты хотел добывать франки? — совсем уже глупо спросила я: у меня перехватило дыхание.

Мы оба помолчали.

— Это не ты. — Я решила сопротивляться до конца. — Этого не ты хотел, а Робер Деснос, и он уже давно умер.

— Мы все этого хотим. Все, без исключения, и до самой смерти, — ответил он. — Только у нас иногда не получается, а вы не понимаете, злитесь и стареете.

Кто это стареет, интересно? Я опять ощетинилась:

— Во всем, конечно, мы виноваты. Хорошо. Ты хотел денег и добыл их. Чего же ты хочешь теперь?

— Тебя, — просто ответил мой муж.

Немножечко любви и эпилог

После первого молниеносного почивания я надменно расхохоталась раскатистым безмолвным смехом, и стало мне хорошо. Не было Татьяны, никогда не было! Развеялись последние подозрения, унялись сомнения страсти! Может, какая неустойка по бабьей части и вышла, все-таки год — не три дня, но ни одной стоящей женщины. За все время — ни единой, даю вам слово.

Почему я так уверилась в этом? Нескромный вопрос, и задать его может только тот, кто не вел эту восхитительную игру вдвоем, игру, в которой не бывает победивших и побежденных, в которой выигрывают — двое и проигрывают — тоже двое. Вы знаете, как это бывает, и не зададите никчемного вопроса, а я промолчу, потому что выигрыш наш был столь упоителен, что в панике бежали обиды и одиночества. Так же сладостен был наш выигрыш, как прежде, как в юности, и даже более, ведь к нему прибавились девятнадцать лет нелепых надежд и беспросветного отчаяния, горьковатого смеха и ночных слез, больших глупостей и маленьких побед. Да-да, ровно девятнадцать лет и еще один год…

На следующий день ожидалось воскресенье, и мы неторопливо, вдумчиво почивали до позднего утра, когда наконец и заснули. Время от времени, правда, приходилось делать перерывы, дабы подкрепиться вином, освежиться яблоками и бессмысленно улыбнуться друг другу.

В самый разгар очередного почивания зазвонил телефон.

— О черт — подосадовала я в трубку.

— Sorry, Ann, that is Andrew, — послышался бодрый ответ.

— Здорово, Андрюша, ты откуда?

— I wish I could have found you in St.-Petersburg, but I was bound to fly to London as soon as possible. We opened our residence here and I was proposed to head it, — радостно сообщил мне Малыш.

— Поздравляю! — тоже обрадовалась я. — Как у тебя все хорошо пошло! Надо же, ты — директор представительства в столице Великой Британии!

— Анна Сергеевна, — без видимого усилия перешел бывший бандит на язык преступной юности, — мое руководство сделало доклад на сессии Международной организации труда о ваших методах работы с криминализированным контингентом. Доклад имел большой резонанс. Вас ждут в Женеве, проезд и проживание оплачивает принимающая сторона. Мы можем рассчитывать на ваше прибытие?

Я с трудом переварила информацию.