Уильям Уаймарк Джейкобс - Чернокожие (авторский сборник)

штурману придется поваляться на койке в это плавание.

— Пусть начнет штурман, — сказал Тед Хилль. — Он, наверное, нападет на вас, если вы только встретитесь ему на дороге. Боже, как я хотел бы видеть его лицо, когда вы разделаете его.

Ну вот они вдвоем сошли на берег, когда стемнело, напутствуемые всей командой, а мы, оставшиеся, сидели на баке и гадали о том, каково-то придется штурману. Он, несомненно, пошел на берег, потому что Тед Хилль видел его уходящим и с особым удовольствием заметил, что он тщательно принарядился.

Было, должно быть, около одиннадцати. Я сидел со Смитом слева от камбуза, как вдруг мы услыхали шум, приближавшийся к судну. Это возвращался штурман. Он был без шляпы; одно ухо повязано галстуком, а рубашка и воротник в лохмотьях. Второй и третий офицеры выбежали ему навстречу, чтобы узнать, что случилось, и, пенса он разговаривал с ними, наверх поднялся капитан.

— Вы не станете меня уверять, мистер Фингалл, — сказал с удивлением капитан, — что вас так отколотили кроткие и смирные индусы?

— Индусы, сэр? — рявкнул штурман. — Разумеется, нет, сэр. На меня напали пятеро германских матросов. И я поколотил их всех.

— Рад слышать это, — сказал капитан; а второй и третий помощники похлопали штурмана по плечу, совершенно так, как вы похлопываете незнакомую вам собаку.

— Здоровые парни, — сказал он, — и задали же они мне работу. Взгляните на мой глаз!

Второй офицер чиркнул спичкой и взглянул, — вид был очаровательный.

— Надеюсь, вы донесли об этом полиции? — спросил капитан.

— Нет, сэр, — сказал штурман, держась рукой за голову. — Я не желал никакой полицейской защиты. Пятеро — это не малое количество, но я разогнал их и не думаю, чтобы они решились опять иметь дело с британским офицером.

— Вы бы лучше легли, — сказал второй, — ведя его под руку.

Штурман проковылял за ним, как только палуба очистилась; мы сели в кружок и пытались объяснить, каким образом Билль Казенс и Боб превратились в пятерых германских матросов.

— Штурман хвастает, — сказал стюард. — Ему стыдно, что его поколотили индусы.

Мы думали, что это так и есть, но нам пришлось ждать еще почти целый час прежде, чем те двое вернулись и принесли разгадку. Их возвращение было непохоже на возвращение штурмана. Они старались не шуметь, и мы узнали об их приходе только когда увидели голую черную ногу, скользившую по баковому трапу, осторожно ощипывая каждую ступеньку.

Это был Боб. Он спустился, не говоря ни слова, и тогда мы увидели, что он держит другую черную ногу и направляет ее, куда надо. То был Билль. Из всех безобразных, хромоногих негров, которых вам приходилось видеть, Билль был страшнее всех, когда он сполз вниз. Он сидел на ящике, съежившись, и держался за свою раздувшуюся голову. Боб подошел и сел рядом с ним, и так они сидели, буквально, точно две восковые куклы, а не живые люди.

— Ну, Билль, вы сделали свое дело, — сказал Джо, подождав довольно долгое время. — Расскажите нам все по порядку.

— Нечего рассказывать, — сказал Билль весьма угрюмо. — Мы его поколотили.

— И он нас похлопал, — сказал Боб со стоном. — У меня все болит, а что до моих ног…

— Что с ними? — спросил Джо.

— Отдавлены, — сказал Боб кратко. — Да не раз, а двенадцать раз! Я никогда в жизни ничего подобного не видел. Он дрался, как чорт. Я думал, он убьет Билля.

— Лучше бы он убил меня, — сказал Билль со стоном; — мое лицо избито и рассечено вдрызг. До него нельзя дотронуться.

— Вы хотите сказать, что вы вдвоем не могли с ним справиться? — поразился Джо.

— Я хочу сказать, что нам досталось, — сказал Билль. Мы сошлись с ним вплотную в первой схватке, и наши ноги были отдавлены. Потом это было вроде сражения с ветряной мельницей, с молотами вместо крыльев.

Он застонал и повернулся на койке, а когда мы начали задавать ему другие вопросы, он выругал нас…

Они оба были разделаны под орех, и под конец заснули, в чем были, даже не подумав смыть с себя краску и раздеться.

Я был разбужен довольно рано по утру звуками чьих-то голосов и плеском воды. Это длилось довольно долго; наконец, я высунулся с койки и увидел Билля, который нагнулся над ведром и мылся, рассыпаясь нецензурными словами.

— В чем дело, Билль? — спросил Джо, зевая и поднимаясь на постели.

— У меня так болит кожа, что я едва могу дотронуться до нее, — сказал Билль, наклоняясь и полоща свое лицо. — Все сошло?

— Сошло? — --">