Марина Объедкова - Жизнь страшнее смерти

мужей, если те не приносили достаточно денег в дом, а эта как клуша сидела рядом со своими детьми и все время его успокаивала:

«Не волнуйся. Все будет хорошо».

Трудности, казалось, не трогали Наталью. Она была спокойна, ласкова и заботлива. С недавнего времени Наталья стала посещать церковь. Туда же она водила и детей. Наталья с детьми исповедовалась, причащалась и, может быть, от этого становилась сильной, способной вынести тяготы жизни.

Жена старалась и Максима приобщить к церкви. Сначала, видя, что храм оказывает благотворное влияние на членов его семьи, Максим тоже хотел начать ходить туда, но… почитав Евангелие, решил, что это не для него. Слишком трудным представлялась ему жизнь христианина. Слишком много нужно было менять в своих поступках и привычках, а это совсем не нравилось Максиму.

«Подумаешь, Царствие небесное! А может и нет его», - всегда успокаивал себя Максим после очередного разговора с женой.

Мишина машина не давала Максиму покоя. Этот троечник, посредственный человечишка, ездил на крутой иномарке, в то время как он, бывший отличник, не мог себе позволить ездить даже на «Запоре».

Максим вспоминал Мишку и злился, а Наташа не задавала никаких вопросов и молча штопала колготки дочки.

Максим вышел из себя.

-Неужели, тебе не интересно?!

-Что?

-Какая у него машина.

-И какая же у него машина? - спросила она, как послушная школьница.

-Никакая.

Максим ушел из кухни, хлопнув дверью. Они ссорились и раньше, но такой желчи в сердце мужа еще не было. Он сел перед телевизором и пытаясь унять свое раздражение, уставился на экран. Шел фильм про крупного бизнесмена, который ловко проворачивал какие-то махинации, оставаясь при этом хорошим человеком, и удача приносила ему все новые и новые барыши.

Перед глазами Максима мелькали красивые дома, машины, девочки и вместо успокоения фильм приносил все новую и новую волну беспокойства и сознания своего собственного ничтожества.

В комнату вошла жена и ласково сказала:

-Максим, сейчас пост идет. Может, лучше почитаешь?

«Богомолка чертова», - подумал Максим, но спорить не стал не потому, что считал, что в пост лучше не смотреть подобные фильмы, а потому, что эмоции, вызываемые этим фильмом, были ему сейчас не приятны.

Максим выключил телевизор и, крикнув из коридора:

-Пойду, прогуляюсь! - хлопнул входной дверью.

Столбовой шел по шумной, многолюдной улице и никого, и ничего не видел вокруг.

«Мне уже сорок один год, - думал он. - Сорок один! А чего я достиг? Что имею? Жизнь вот-вот пройдет мимо. Раньше я считал, что самое важное - получить образование, вырастить детей. Чушь. Вон сын Сережка. Ему всего двенадцать лет, а он уже самостоятельный человек. По крайней мере, явно видно его стремление к самостоятельности, к независимости. Станет ему восемнадцать и плюнет на родителей, на наши советы, мнения».

Мимо Максима проходила молодая пара с двумя детьми. Один ребенок сильно плакал и этот плач вывел Столбового из задумчивости, и заставил обратить внимание на громкое семейство.

Невольно Максим почувствовал теплоту к своим детям. Он вспомнил маленького Сережку, Настеньку, слабенькую, нежную дочку и усомнился в правильности мнения о второстепенности детей в жизни каждого человека. Но, несмотря на сомнения, недовольство самим собой не прошло.

«Пусть даже дети - это и важно, - продолжал думать Столбовой, - но что они смогут получить от своего отца? Что я дам им в мире, где одни живут как короли, другие считают крохи?! Я не могу купить Сережке компьютер, о котором он так мечтает...»

Рассуждения Максима приняли другое направление. Теперь он думал о том, что не может дать многого главного, того, в чем нуждаются его дети. Но как бы заботливый папаша не рассуждал, что бы ни думал, подоплека всех недовольств была одна. Максим завидовал всем, кто разбогател. Завидовал сильно, страстно. В свои сорок лет он вдруг почувствовал такое неуемное желание пожить по человечески, какое не испытывал и в двадцать. В двадцать ему было все понятно: Что хорошо, что плохо, как нужно жить, а теперь...

Столбовой считал, что женился по любви. Молодая Наташа вправду сильно запала в сердце, но всепоглощающей страсти, ревности у него не было. Если бы вдруг

--">