Юрий Александрович Баранов - Минная гавань

Минная гавань

МИННАЯ ГАВАНЬ Повесть

1

Море открылось сразу же, как только поезд миновал сосновую рощу, подступавшую к самому берегу. Водная ширь показалась Захару Ледорубову какой-то гофрированной, похожей на оцинкованную стиральную доску, которая слегка пошевеливалась. Ему уже мерещились и шум прибоя, и крикливая перебранка чаек. Захар никогда еще так отчетливо и властно не чувствовал в себе зов моря. Он вглядывался в распахнувшуюся перед ним даль и жадно, до одури, курил.

«Как мальчишка! Четвертый десяток разменял, а с собой совладать не можешь…» — упрекал он себя.

И все-таки Захар был рад, что не очерствел. Как бы судьба ни испытывала, ни встряхивала его, он оставался прежним Захаром Ледорубовым, каким его, быть может, помнили здесь, хотя и вряд ли ждали…

Восемь лет назад он уезжал отсюда, полный всевозможных идей, заманчивых планов, честолюбивых надежд. И вот теперь возвращался на родной берег, точно усталый, исстрадавшийся мореход, потерпевший в дальних морях жестокое кораблекрушение.

«С прошлым все покончено, по крайней мере, не стоит думать о нем…» — убеждал себя Захар, стараясь быть до конца последовательным в том решении, которое принял месяц назад.

Он служил военным представителем на одном из ленинградских заводов. Получилось так, что в своей работе Ледорубов допустил халатность, которая привела к чрезвычайному происшествию. Его строго наказали. Только никто и не думал отстранять Ледорубова, опытного специалиста, к тому же недавно защитившего кандидатскую диссертацию, от занимаемой должности. Но сам он решил иначе: стал просить, чтобы его вернули на флот, потому что считал себя уже не вправе оставаться на прежней работе. Тогда в управлении кадров предложили ему прежнюю должность — помощника командира корабля. И он согласился. Свою службу на флоте Захар начинал как бы заново, несмотря на то что на его погонах было уже не две звездочки, как прежде, а четыре.

Память уносила его в прошлое. Захар видел себя молодым, влюбленным в море, и несколько самонадеянным лейтенантом, получившим назначение на тральщик. Когда он вместе со своим дружком и однокашником по училищу Семеном Пугачевым подъезжал к этому небольшому, продуваемому всеми ветрами городку, стояла такая же промозглая, слякотная погода, какая по осени обычно здесь бывает. Захар точно так же пристально глядел в окно и мечтал, воображая такое, о чем сейчас не мог вспомнить без грустной улыбки. Мнил он себя чуть ли не адмиралом. И основания для такой самоуверенности, как он тогда полагал, у него имелись. Во всяком случае, везло ему куда больше, чем Семену. Училище Захар окончил с отличием. Быстрее своего дружка сдал все зачеты на самостоятельное управление боевой частью, а через полтора года его первым среди молодых офицеров назначили помощником командира тральщика. И служить бы тогда на корабле — лучшего, кажется, и желать было нельзя. Но только не устоял он перед соблазном иной перспективы…

Позже Захар нередко задавал себе вопрос: правильно ли поступил, что по собственной воле расстался с морем? Ведь именно на корабле, как он помнил, ему во всем сопутствовала удача. И это вполне объяснялось тем, что он занимался любимым делом, которому еще в ранней юности поклялся посвятить всю свою жизнь. Правда, в те годы появилась у него склонность к рационализаторской работе. Хотелось не только до мелочей, до винтиков познать корабельную технику, но и как-то усовершенствовать ее, сделать более надежной. Захара убедили поехать на курсы: надеялись, что со временем из него получится неплохой инженер-конструктор, творец новой техники. А потом была служба в техническом управлении флота, интересная и ответственная работа в промышленности. Только долго еще море снилось по ночам, не отпуская его от себя…

«Нет, об этом лучше не думать, — опять решил Захар и потер рукой лоб, как бы отгоняя от себя навязчивые, тяготившие его мысли, — ничего уже нельзя поправить, изменить. Можно лишь постараться не повторять прежних ошибок».

Сердце Захара защемило, как только вспомнил об --">