Александр Александрович Бартэн - На сибирских ветрах. Всегда тринадцать

рядом реки Челкаш (от нее и пошло название райцентра). Ничего не скажешь: для туристского глаза дорога живописная. Но, если торопишься по делу, десяток раз чертыхнешься в пути. Напрямую от Новинска до Челкашей ста километров не было, а стрелка спидометра уходила за полтораста.

— Хуже нет, когда не доходят руки, — досадливо вздохнул Бурмин. — Теперь-то, когда запустим комплекс, придется всерьез заняться дорожными делами А вы, Иван Афанасьевич, давно ли наезжали в Челкаши?

Усачев признался, что скоро месяц как не был.

— Оправдываться не хочу, Денис Петрович, но это же факт — черт знает как набегают дела. А тут еще предстоит встречать высокого гостя.

— Высокого гостя? Ах да, слыхал от Дмитрия Дмитриевича. Верно, что гость высокий. И не потому лишь, что из министерства. С именем Сергуненкова связаны самые кипучие годы строительства Новинска.

— А вы знакомы были, Денис Петрович?

— Встречались. Я ведь сперва на комбинате работал. Ну а позднее, когда выдвинули на партийную работу... тут-то и стали встречаться — на собраниях актива, на городских конференциях.

— Слыхал, жестковат был Сергуненков?

— Да как сказать. Не сахар, конечно, но понять можно: руководителю добреньким не положено быть. Слишком большую несет ответственность.

— Разве ответственность исключает доброту?

Бурмин внимательнее поглядел на Усачева. Далеко за тридцать, уравновешенные жесты, уравновешенный голос, и очки, также подчеркивающие уравновешенность. Секретарем партийной организации Усачева избрали сравнительно недавно, и поначалу он настойчиво заявлял самоотвод: дескать, и стаж партийный невелик, и желания нет расставаться с работой инженера. Самоотвод не уважили. Справляясь в дальнейшем, как идут у Усачева дела, Бурмин слыхал, что коммунисты управления довольны новым своим секретарем.

— Вы не так меня поняли, Иван Афанасьевич. Добрый и добренький — понятия разные. Начальник должен вести за собой коллектив, а это задача сложная. Анатолию Владимировичу она удавалась, и потому ему прощали даже излишнюю резкость. В этом же духе он и Золотухина воспитал.

— Вы так считаете, Денис Петрович?

При этих словах Усачев снял очки, и лицо его как бы приблизилось и незащищенными сделались глаза.

— А вы, Иван Афанасьевич, другого мнения?

— В двух словах трудно ответить, — вздохнул Усачев. — Деловые качества Дмитрия Дмитриевича общеизвестны, повторяться на этот счет не к чему... Но для меня не все объяснимо.

— Например?

— Взять Чурым. Стройка внеплановая, сопряженная со многими трудностями. Как же было не посоветоваться с коллективом?

— Дмитрий Дмитриевич действовал с ведома и согласия городского комитета партии.

— Знаю. А вот с коллективом не посоветовался.

— Вас что-нибудь беспокоит?

— Пока для прямых беспокойств оснований не имею. Но не могу не думать о том, что последние годы наше управление работает с предельным напряжением. Тем более следовало посоветоваться, все взвесить, предусмотреть...

— Почему же не подсказали?

— Не так-то это просто, — усмехнулся Усачев. — Вам, как секретарю городского комитета, разговаривать с Дмитрием Дмитриевичем, конечно, легче, а нам, рядовым работникам...

Протер и снова надел очки. Беззащитность глаз пропала.

— Я, Денис Петрович, не жалуюсь и отступать не намерен. Как бы Дмитрий Дмитриевич ни ссылался на свою занятость — обяжем выступить на ближайшем партийном собрании, доложить о делах на Чурымской стройке. Нельзя, чтобы начальник управления игнорировал коммунистов!

— Полагаю, Золотухин сам не допустит этого, — отозвался Бурмин. — Что же касается доклада о Чурыме... Заслушайте обязательно. Это полезно и правильно!

Здесь разговор прервался: за поворотом дороги показались шиферные кровли районного центра.

— Никак подъезжаем, Глеб Кузьмич? — удивленно спросил Бурмин водителя: за разговором дорога показалась короче.

— Ну-у! — откликнулся тот. В короткое это словцо он умел вкладывать самый различный смысл. И тут же, не оборачиваясь, справился: — Заедем куда? Или прямо на комплекс?

— Прямо на комплекс! — распорядился Бурмин.

Здесь, на ближних подступах к строительной площадке, дорога казалась особенно разбитой и тряской. Миновали жилые бараки, штабеля материала, прикрытого излохмаченным толем, пару тягачей, сиротливо замерших у дорожной обочины, побуревший щит с показателями месячной давности...

— Не нравится мне такая картина! — озабоченно --">