Александр Александрович Бартэн - На сибирских ветрах. Всегда тринадцать

Александр Бартэн НА СИБИРСКИХ ВЕТРАХ ВСЕГДА ТРИНАДЦАТЬ

АНИСИИ ИОСИФОВНЕ, МОЕЙ ЖЕНЕ, ПОСВЯЩАЮ

НА СИБИРСКИХ ВЕТРАХ

Из хроники города Новинска

Дорогие друзья ангарчане!

Много раз, работая над этой книгой, вспоминал я ваше гостеприимство. Не жалея сил и времени, знакомили вы меня со всем примечательным в вашем городе. Примите сердечную признательность. Без этой помощи я бы не справился с работой.

Условимся, однако, чтобы не возникало разочарований или кривотолков: книга написана о другом городе — не об Ангарске, а о Новинске. Таково писательское право: со всей пристальностью всматриваясь в реальную жизнь, затем построить собственный город, населить его собственными героями.

Где же он, мой Новинск? Затрудняюсь ответить точно: то ли совсем вблизи от вас, то ли несколько поодаль. Но, право же, дело не в этом, и не частные совпадения определяют сходство. Оно, это сходство, в неизмеримо большем.

На безоглядных просторах Сибири, под ветрами, дерзко мчащимися и вздымающимися круто, здравствуют, растут, набирают силу молодые соцгорода. Такие, как Ангарск, как Новинск...

Впрочем, тут уж не сходство, а единый, всеобщий закон развития советской жизни!

Глава первая

1

Николай Андреевич Кубасов — председатель Новинского горисполкома — прилетел в Ленинград к вечеру. Звонить в Институт градостроительного проектирования было поздно. Попробовал связаться с архитектором Тропининой, руководившей новинским проектом. На дом позвонил. «Нету мамы, вернется поздно!» — тоненько отозвался детский голосок.

«Удивительный случай! — усмехнулся Кубасов. — Вечер без забот!» Но тут же вспомнил о поручении. Кирилл Прокопьевич Ишимов, предшественник по работе в исполкоме, просил из рук в руки передать письмо архитектору Левинскому: долгие годы связан был он с Новинском, пока не сменила его Тропинина. Ну а коли так — прохлаждаться не к чему. После труднее будет выбраться, дела закрутят!.. Часу не прошло, как Кубасов вышел из гостиницы, и сразу ощутил прилив той особой бодрости, что сопутствовала каждому приезду в Ленинград.

Стояли белые ночи. До позднего часа небо почти не меркло, сохраняло жемчужную мягкость. Вода в Неве — то глянцевито-оловянная, то мерцающая закатным багрянцем — перекатывалась плавными волнами. По ним скользили нарядные прогулочные пароходики. Неслись «ракеты», распластав плавники-крылья. Проходили буксиры — натруженно сигналя, шумно бурля винтами воду.

Набережная, на которую вышел Кубасов, обрамлялась арками Адмиралтейства. Многолюден был поток пешеходов: в белую ночь ленинградцев не тянет ко сну, приезжих — подавно. Молодежь, собираясь группами, затевала песни, звенели гитары. Длинноволосый юнец, взобравшись на гранитный парапет, комично взмахивал руками: одновременно и дирижировал и балансировал. В сторонке вальсировало несколько девичьих пар...

Подойдя к подъезду одного из многоэтажных домов, выходивших фасадами на набережную, Кубасов в нерешительности остановился. Только сейчас, посмотрев на часы, он сообразил, что время уже изрядно позднее. «Но ведь я же всего на минуту. Извинюсь, вручу письмо и назад!»

Поднялся на третий этаж. Медная дощечка на дверях гласила: «Академик Викентий Александрович Левинский». Нажал кнопку звонка.

Левинский сам отворил. Удивления не высказал. Напротив, радушным жестом пригласил войти:

— Добро пожаловать, Николай Андреевич. От Ольги Викторовны Тропининой слыхал, что должны приехать. Когда изволили прибыть? Нынче вечером? Другими словами, это ваш первый ленинградский визит, и прямо ко мне? Польщен!

— Время только поздноватое, — сказал, здороваясь, Кубасов. — Одно оправдание: пришел не с пустыми руками. Вместе с сердечнейшим приветом привез письмо от Кирилла Прокопьевича Ишимова.

— Вот как? Прошу в кабинет. Давайте письмо!

Тут же прочел, вскрыв конверт.

— Ого, вопросов сколько! Сразу не ответишь, с мыслями собраться надо!

Задумался, тень легла на лицо.

— Отвечу, --">