Анатолий Иванович Кайда - Твой единственный брат

мысль. Не об этом ли предупреждал Рулин, когда инструктировал по поводу обязанностей экспедитора? Главное, мол, самим не остаться в прогаре, своего не заплатить, если вдруг будет недостача. Могут же и при погрузке надуть, недогрузить. Или при выгрузке незаметно прихватить лишнее. Так что тут надо соображать…  Конечно, Рулину виднее, он не впервые этим делом занимается. И если вдруг началась утечка, тут только Рулин или Иван Филиппович могут сообразить. Надо посоветоваться.

Ни на открытой палубе, ни в нижних переходах, где с одной стороны тянулись двери кают, а с другой за тускло-желтой стальной перегородкой стучали и свистели дизеля, Вениамин никого не встретил.

Он уже давно подметил эту особенность. За двое суток беготни на корму и назад, ему мало кто встречался. Лишь в день отхода на палубе сновали матросы, провожающие. А как вышли в море — куда кто и девался. А жаль. Рассуждая логически, кто-то должен был знать и рассчитать, когда Вениамин в очередной раз возвращается в каюту. И воспользоваться этим. Иначе говоря, он должен был следить за Вениамином. А в таком случае Вениамин сразу бы почувствовал, что за ним — глаз. Галка, правда, не очень-то верила в такую его способность, хотя он уже неоднократно замечал за собой, что может наверняка определить: спросит ли его преподаватель на семинаре или чей прикуп при игре в «тысячу одно». Но сейчас он ничего такого не почувствовал, сколько ни вспоминал. А может, морская болезнь мешала проявиться тем самым иррациональным силам?

Так ничего и не сообразив, он очутился в каюте своих компаньонов. Забыв про высокий порог (комингс, кажется), Вениамин пролетел от двери почти на диван, где его затормозил круглый и тугой живот Ивана Филипповича.

— Капустку-то нашу щипают, — как можно небрежнее бросил он, восстановив равновесие.

Лежавший на койке Рулин сел, подобрался на диване и Иван Филиппович. Его лысая голова пришлась на иллюминатор, и образовался лучезарный венчик.

— Точно, — еще небрежнее бросил Вениамин, — три вилка, как минимум, стибрили.

Рулин заметно успокоился, а Иван Филиппович шумно вздохнул:

— Вы что, Веньямин? Так до инфаркта можно довести. При моей-то ишемии это дважды-два. Разве можно так?

Рулин опять вытянул на койке свое большое тело в синем спортивном костюме, и улыбка скользнула по его губам. Спокойная улыбка, несколько снисходительная. Вениамин даже растерялся, так как именно от Рулина ждал действий.

Светлый нимб вокруг головы Ивана Филипповича засиял радостней:

— Вы, Веньямин, учтите, что я, как фармацевт и близкий к медицинским наукам человек, могу засвидетельствовать: всякое нервное потрясение ведет к целому комплексу недугов. Больной зуб, например, вызывает болезни любого органа и даже сердца, что крайне нежелательно… 

— Забудем, — прервал его Рулин. — Считай, что это я капусту выдал матросикам на пропитание. Так что все в порядке. Я вижу, Веня, тебе полегчало. Побудь с нами. Ситдаун плиз.

Он слегка подвинулся, и Вениамин присел на край его койки, упершись затылком в ребро верхней. А Иван Филиппович вернулся к прерванному его приходом занятию.

На газете перед Иваном Филипповичем лежали коричневая сухая колбаса, желтый сыр, зеленый огурец и темный бородинский хлеб. Все это было аккуратно разрезано на сантиметровые кубики и поделено на четыре кучки. Иван Филиппович по очереди отделял ножичком от каждой кучки по кубику и отправлял в рот, быстро и тщательно пережевывая. Он что-то при этом говорил, но Вениамин слушал невнимательно. Обидело такое отношение сотоварищей к его сообщению. Тем более, если Рулин решил распорядиться капустой в каких-то целях, то мог бы предупредить: ведь Вениамин считал, что обязан после каждой проверки докладывать, что все в порядке. Благо, каюты их рядом. Конечно, Рулин старший в их компании, но все же мог… 

— Веньямин, — после паузы, занятой тщательным умыванием рук, сказал Иван Филиппович, — судьбе было угодно свести нас вместе. Вас — юного, полного надежд студента, и нас — двух пятидесятилетних пожилых людей, которых надежды уже оставили, но что-то еще подталкивает жить, куда-то стремиться. В данном случае, на Чукотку… 

Вениамин не старался изобразить интерес, как он это обычно делал на лекции, садясь хотя и не за первый стол, но обязательно на виду у преподавателя. Надежно проверенная поколениями студентов тактика: ему действительно становилось интересно. У --">