Николай Федорович Григорьев - Илья Николаевич

не мешай…»

Что-то дрогнуло в лице Ильи Николаевича. Эти женщины своим чутким прикосновением к его душевным струнам едва не заставили его расплакаться: вот был бы конфуз… Однако вызов сделан, и, как в народных играх, надо без задержки отвечать. Илья Николаевич и откликнулся:

— «С ними ты рожден природою — возлелей их, сохрани! Братством, Равенством, Свободою называются они».

Он вдруг, легко вскочив, со словами «Простите, я сейчас» быстро вышел из гостиной и так же быстро вернулся. В руках у него была тетрадь в твердых корочках с медными, для прочности, уголками. Он предъявил тетрадь дамам.

— Я знаю ваш почерк, — сказала Прушакевич, — он четок, красив, но здесь в каллиграфии вы превзошли себя. Безусловно, просто превзошли себя!

— Вдохновило содержание, — застенчиво отозвался Илья Николаевич. Им была переписана «Песня Еремушке».

— А это что за автографы под «Песней»? — заинтересовалась Кашкадамова.

«Аня. 1875». «Саша. 1877». «Володя. 1881». «Оля. 1883». «Митя. 1885».

Илья Николаевич улыбнулся:

— Мой кучер Дунин как-то сказал об одиннадцатилетнем Саше: «Парень в разум взошел». Вот тут я и открыл мальчику высокий нравственный идеал «Песни Еремушке». А он впервые в жизни с удовольствием расписался. В разное время и другие мои дети «входили в разум». Отсюда и все эти автографы.

Женщины заинтересовались тетрадкой учителя — многолетней свидетельницей его дум, вкусов и привязанностей — и с его согласия стали ее перелистывать.

Но открылась дверь. На пороге Мария Александровна:

— Господа, милости прошу на чашку чая. Самовар на столе.

Директор

народных училищ

Симбирской губернии

30 октября 1885 г

№ 796

Его превосходительству

господину

Управляющему

Казанским Учебным округом

11 ноября сего года оканчивается срок первого пятилетия, на который я был оставлен на службе по выслуге мною 25 лет… Имею честь покорнейше просить Вашего ходатайства об оставлении меня вновь на службе на второе пятилетие.

Директор народных училищ

И. Ульянов

На ходатайстве резолюция, бездушная и циничная: «Представить к оставлению до 1 июля 1887 г.» Попечитель согласился потерпеть Ульянова на службе лишь еще полтора года…

Анна Ильинична вспоминает:

«В декабре 1885 года, будучи на третьем курсе, я приехала опять на рождественские каникулы домой, в Симбирск. В Сызрани я съехалась с отцом, возвращавшимся с очередной поездки по губернии. Помню, что отец произвел на меня сразу впечатление сильно постаревшего, заметно более слабого, чем осенью… Помню также, что и настроение его было какое-то подавленное, и он с горем рассказывал мне, что у правительства теперь тенденция строить церковно-приходские школы, заменять ими земские. Это означало сведение насмарку дела всей его жизни. Я только позже поняла, как тягостно переживалось это отцом, как ускорило для него роковую развязку».

Скончался Илья Николаевич Ульянов 12 января 1886 года, работая над составлением годового отчета. Приехавший врач определил кровоизлияние в мозг. Было Илье Николаевичу от роду неполных 55 лет.

«…Живо запомнилась мне Мария Александровна, бледная, спокойная, без слез, без жалоб стоящая у гроба» (В. В. Кашкадамова).

К новому, 1886 году Илья Николаевич был пожалован одной из высших наград империи — орденом Станислава 1-й степени. Знак ордена — крупная сияющая звезда на левой стороне груди и широкая муаровая лента через плечо…

Несколько строк из обширного некролога, опубликованного попечителем в циркуляре по Казанскому учебному округу:

«…Все сослуживцы покойного, учащиеся в городских народных училищах, г. вице-губернатор, директор и многие учителя гимназии, кадетского корпуса и духовной семинарии и все чтители памяти покойного (а кто в Симбирске не знал и не уважал его) и огромное число народа наполнили дом и улицу около квартиры покойного. Высшие лица симбирского духовенства… совершили краткую литию. Гроб с останками покойного был принят на руки его вторым сыном, ближайшими сотрудниками и друзьями…»

В журнале «Новь» (уже независимо от попечителя округа) было сказано: «Он очень много потрудился на пользу народного образования, поставив его как в Симбирске, так и в губернии едва ли не лучше, чем оно поставлено в других местностях России».

Дом Ульяновых опустел: никого не видно, никого не слышно… Володя, --">