Николай Семенович Тихонов - Многоцветные времена [Авторский сборник]

Николай Тихонов
МНОГОЦВЕТНЫЕ ВРЕМЕНА

Туркменские записи

Нури

Впереди нас гарцует веселый старший милиционер Нури.

Роза, заткнутая под красно-желтую фуражку, треплется около его загорелого уха.

— Нури, поедем! — кричим мы.

«Поедем!» — это значит карьер. Нури любит карьер, но бережет свою лошадь. Она размашисто раскачивается несколько саженей и только потом бросается влет. Распластавшись над дорогой, идут наши лошади и у каждого пригорка поддают скорости. Наконец переходят удовлетворенные на обычную свою топоту. У моей кобылки шея перехвачена желто-черным шнурком с бирюзинкой для защиты от дурного глаза. Лошади, непривычные к горным тропам, всегда в горах раньше, чем ступить, ощупывают копытом землю и ударяют по ней прежде, чем поставить ногу. Но наши кони здешние, они летят не оглядываясь.

Нури знает весь район. Он его знает, и его все знают. К его коню подходят, смеясь, женщины и просят папирос для мужей, работающих в поле. Он, подмигивая им, дает пяток папирос. К его коню, плача, подходят женщины и спрашивают о муже или брате, арестованном в Кара-Кала. Лицо Нури делается задумчивым, он объясняет, что незачем было их мужчинам снюхиваться с контрабандистами. В аулсоветах Нури просят захватить письма в Кара-Калу, так как не скоро дождешься оказии.

У Нури есть свои веселые дела: его молодое сердце полно весны, туркменской, фисташковой, он оставляет нам коня и исчезает. Он появляется во дворе, сияющий, как молодой месяц, и спрашивает: — Чай пил? — Пил, — отвечаем мы. — Ну, пей еще десять минут! — и исчезает, чтобы через полчаса появиться уже похожим на полную луну, такую, какая отражается в Сумбаре.

Он рассказывает районные новости, анекдоты, принимает прошения, наводит справки, покупает чай и папиросы, которых нет в Кара-Кале, для себя и для приятелей, скачет здоровый и веселый, как молодой розовый олень, редкое животное, почти исчезнувшее в Копет-Даге.

— Нури! Почему все селения называются «Кала», что ни имя: Хаджи-Кала, Кара-Кала, Тутлы-Кала, Махтум-Кала, Иван-Кала?

— Кала — значит крепость, — отвечает он страшно научным голосом (мы знаем, что значит «Кала», нам интересны его объяснения). — Воевал, воевал все время, теперь больше не воюет, не может воевать. Один Нури воюет, если захочет. Больше никто не может.

И он качает винтовку, которую снял с плеча и прикрутил к вьюку. Неожиданно он осаживает коня и едет рядом. Он осматривает нас довольными глазами:

— Прямо кавалеристы мы. Очень хорошо едем, а то зовут меня, я, знаешь, всю ночь не спал, устал, зовут, говорят: «Нури, приехали люди, иди аул, достань лошадей». Я тогда ехал ночью, обратно ехал, искал, искал все в поле лошади, нашел, когда ехать рано утром, в шесть часов ехать. «Э, Нури, спать совсем нет». Думал, какие такие приехали, сердился немного про себя. Один такой ехал со мной раз; скакали два версты. Он говорит: «Не могу ехать, задница болит». Я сердился, никак назад нельзя, едем, ударил камчой его коня, он помчался, помчался, плачет, кричит, сейчас упаду, сейчас упаду. Потом ночевать стали, я поехал в сторону от него. Утром, что смотрю — нет никого, он лошадь в кочевье бросал, шел пешком назад, одеяло, мешок на голове, обратно, в Кара-Кала. «Я не могу, говорит, аул искать. Зачем меня партия на работу посылала, если средства двигаться нет». Ха-ха, лошадь ему не средство. Какие люди есть. Загадочный прямо человек. С одеялом цельный день на голове шел в Кара-Кала. Хо-хо!

Нури жует лепестки своей розы и садится боком на седло. Дым его папиросы необычайно легкомыслен. Темные туты оживлены толкучкой дехкан. Люди двигаются в разных направлениях, точно на базаре. Впечатление только что кончившегося любопытного события, не слишком важного, но достаточно интересного. Декхане пользуются случаем и занимаются вполне общественной болтовней. Нури встречает знакомого и вступает с ним в длительный разговор. Потом мы отъезжаем оттуда и продолжаем путь, хотя у нас было большое желание спешиться и окунуться в эту --">