Сергей Александрович Соловьев - Спасатель

— Кружку, ложку, что еще?..

— В повестке написано… — мычал, отплевывая пасту.

— Пехота?

— Неизвестно, вроде — да.

— Я одного хочу. Чтобы все по-человечески было. Как у людей.

Виля согласно кивнул.

— Всех друзей позови. Пусть я всех и не знаю, но очень симпатичные, помню, попадались, крутолобенький такой?

Виля удивленно поднял брови.

— Не важно, — махнула рукой мать. — Всех зови! И девушку обязательно, надеюсь, у тебя девушка есть? В твоем возрасте — это естественно.

Булькая, сполоснул рот водой:

— Совершенно естественно.

Потом разглядывал себя в зеркало. Соображал.

«Интересно. Как же я это их за день-то всего сочиню? Преданных моих друзей? И крутолобенького?.. Это кто же такой — представить себе не могу… Вот и девушку, оказывается, еще».

Гриша Ганин пел в ванной. Вода из душа отвесно била ему в темя. Шел пар.

Ася бесстрастно глядела в окно. За окном перед домом простирался обширный луг, поросший травой. Дальше — шоссе. По шоссе бежали автомобили, кажущиеся отсюда почти игрушечными. До Москвы было недалеко. Хорошей езды, может, часа три.

Еще дальше лежало под небом огромное озеро. Небо с утра было серым. Лениво волоклись по нему растрепанные облака.

Ганин на кухне ловко резал хлеб, лук. Намазывал бутерброды. Разливал по стаканам молоко. Ася, подперев лицо рукой, сидела напротив. Слушала.

— Бред какой-то, — Ганин качал головой. — Но пристал, понимаешь, с ножом к горлу, не отвертишься. Надеюсь, говорит, он вас вылепил. Духовно. Это Ларь меня вылепил. Понимаешь? А? Сегодня, говорит, прямо съемку и организуем. На рабочем месте. Вы кто? Ах, закройщик? Прелесть, прелесть! Очень, говорит, оригинально! Исключительно настырный молодой человек попался. В шляпе. А фамилия — Вараксин. Я ему и так и сяк. Вы не к тому обратились, я обыкновенный, рядовой, серый. У меня даже мысль вдруг мелькнула, может, тебя ему посоветовать. А потом жалко отчего-то стало, сам отмучаюсь, думаю, ладно… Нет, это же нужно такое сообразить! — опять изумился Ганин и покачал головой. — Художник, говорит, — и модель!

Ласково поцеловал ее в лоб.

На кухне было чисто, уютно, светло. Ослепительно сверкал белый кафель…

Их дом стоял посередине изумрудного луга, как океанский лайнер в тихой бухте, — новый, белый, огромный, красивый. Ветер играл травой. В траву перед домом был вбит рельс. Ганин опустился на колени с рельсом рядом. В траве нашарил замок, повернул в замке ключ. К рельсу цепью был зачален старый «Запорожец». Ганин отцепил авто от рельса, влез в кабину. Цепь втащил за собой. Мотор завелся сразу.

Ася глядела на Ганина сверху. Видела, как он помахал ей рукой и снова залез в автомобиль, а тот, ковыляя по неприметным кочкам, покатился к шоссе.

В квартире было тихо. Слышно, как у соседей говорило радио, «Последние известия». Ударяя в раковину из неплотно прикрытого крана, раздельно падали капли.

Блуждая, Ася прошла по квартире. Закрутила на кухне кран. Потушила свет в прихожей. Неприкаянно села на стул посередине комнаты. И вдруг показалась тут совсем чужой.

Ася шла длинным школьным коридором. Сразу вспомнила, как при каждом шаге звук здесь от кафелин пола взлетает вверх, под беленые своды, и перекатывается там долгим эхом. Наугад подошла к двери, ведущей в какой-то класс. Поразилась тому, что увидела его сразу и почти рядом. Он, конечно, не заметил ее. И даже взгляда не ощутил.

А. Н. Лариков вел урок.

Слушали его по-разному.

Некоторые и вовсе не слушали никак.

Некто лопоухий и печальный, жуя, глядел за окно. День уже скатывался к полудню, и вроде бы собирался дождь.

Ася едва приоткрыла дверь. Сразу услышала сквозь щель его голос:

— Ну а вам-то Анна как? Вы сами как считаете, чего она хотела? Отчего жить могла только так вот? А иначе — никак? Какой бес или бог толкал ее и вел, как слепую? Куда? Для чего? Зачем?..

Долго молчали. Лариков сел. Ждал.

Ася глядела сквозь стеклянные переплеты двери.

— Господи, ну кому охота век со стариком горбатить? — сказала вдруг большая улыбчивая девушка. — Вронский был молодой и красивый. А Каренин старый и урод.

— Зато Каренин был добрый, — вяло возразил кто-то.

Зашумели.

— Здрасте, нашла добряка.

— Может, по-твоему, и Вронский добрый? — насели на чистенькую, голубоглазую девушку со старомодной пепельной косой, перекинутой через плечо. Перед ней на парте лежал пухлый том Толстого. — Этот твой добряк Фру-Фру --">