Аркадий Демьянович Недялков - В сантиметре от смерти

Пропуская автомобили, идущие на подъем, Алексей несколько раз останавливался на этих площадках. Костя уехал далеко вперед. Алексей давно потерял из виду его машину.

Вот, наконец, последняя петля серпантина, столб с предупреждением поднимающимся машинам:

ВНИМАНИЕ!

ОСОБО ОПАСНЫЙ ПОДЪЕМ 7 км.

ВОДИТЕЛЬ, ПРОВЕРЬ ТОРМОЗА!

Рядом с ним бурный горный ручей, и на его зеленом берегу красный «москвич». Перевал позади!

Шурша шинами по асфальту, «москвич» мягко покатился по длинному пологому спуску. Алексей выключил мотор. Даже без него «москвич» развивал скорость до 80 километров в час.

За перевалом стало очень тепло.

— Ну, Илларионыч, — весело подмигнул Алексей, — теперь-то ты можешь рассказать мне про змей. Почему Костя боится, что мы опоздаем?

— Теперь могу, — согласился Илларионыч. — Видишь ли, змеи обычно зимуют по несколько штук вместе. Иногда в одной норе их собирается по пятьдесят-шестьдесят. Весной, когда солнце подогреет землю, они выползают из нор и несколько дней лежат вблизи, прогревая тело. В это время они еще слабые, вялые, не так осторожны и быстры, как летом. Тут-то их и ловить!

— А потом?

— Потом, отогревшись, они расползаются кто куда. Брать их тогда гораздо опасней и труднее.

— А тебя кусала змея, Илларионыч?

— Меня нет. Костю кусала.

— Ну и как?

— Чего как! Плохо было. Брал он огромную гюрзу. Как-то она выскользнула, один зуб застрял в сапоге, а второй все-таки вонзился в ногу…

— Ну?

— Вот тебе и ну. Три месяца пролежал человек в больнице, еле отходили. А ведь в кровь попала ну от силы одна сотая грамма.

— Да… И создает же природа такую мерзость.

— Мерзость-то мерзость. Но, как видишь, и польза от нее немалая. Иначе не ехали бы мы сейчас с тобой к черту на рога брать живьем этих тварей. Убить змею просто. А нам живых надо привезти, и как можно больше.

— Доить их будут?

— Доить. Ты уже знаешь, как это называется? Но, конечно, ничего общего с дойкой здесь нет. Просто дают ей кусать край стеклянного стаканчика, она кусает, и капельки яда стекают в стакан. Вот так его собирают по крошечным капелькам. Одной такой капли достаточно, чтобы убить пять человек. И ее же достаточно для лечения сотен людей от тяжелых болезней.

— А заменить его нечем?

— Чего?

— Ну, яд этот.

— Пока — нет. При всех своих достижениях, наука еще не может искусственно создать такой препарат. И совсем недавно нам приходилось покупать яд за границей за огромные деньги — тридцать тысяч долларов одни грамм — намного дороже золота… Зато и добывать его потруднее.

Алексей ничего не сказал, раздумывая о чем-то своем. Потом спросил:

— Илларионыч, а кто это Курбан-Нияз, который должен к нам присоединиться?

— О, это удивительный человек, — с необычайном для него теплотой в голосе отозвался Илларионыч. — О нем стоило бы книгу написать, как Арсеньев о Дерсу Узала…

В этот момент Алексей почувствовал, как затарахтело левое переднее колесо, и остановил машину.

— Ты что? — спросил Илларионыч.

Алексей молча вышел, глянул на шину. Все было ясно — прокол.

— Надо колесо менять, Илларионыч, доставай запаску, а я пока сниму это.

Алексей подвел домкрат, быстро отворачивал гайки, а Илларионыч, кряхтя и поругиваясь, вытаскивал из багажника плотно запрессованные вещи. Вдруг он громко чертыхнулся.

— Взял все-таки свою дурацкую игрушку? — донеслось до Алексея сзади.

— Взял, Илларионыч, взял. Она нам еще послужит.

Речь шла о походной радиостанции. Во время войны Алексей был радистом. После демобилизации он не забыл своей специальности, поступил в радиоклуб, собрал портативную коротковолновую станцию и имел свой позывной. Когда обсуждали список снаряжения, Костя и Илларионыч в один голос заявили, что станция будет лишним грузом, и решили ее не брать. И вот теперь Илларионыч в битком набитом багажнике увидел