Николай Александрович Верещагин - Приключение

видите, что перед вами не Джек-потрошитель, а интеллигентный, вполне воспитанный человек. — Он был сама кротость и смирение. — Давайте позавтракаем, вы немного отдохнете, а после что-нибудь придумаем, где-нибудь вас пристроим.

— Отдайте чемодан, — сказала она спокойно, ничуть не нервничая, но каким-то усталым голосом.

— Ну куда вы пойдете? — умоляюще сложил руки он. — Вы же устали, хотите спать… Ведь не выспались в поезде?

— Не выспалась, — просто, без жеманства сказала она, — но из этого ничего не следует.

— Ну, выпьем хотя бы чаю… — он попробовал увлечь ее в комнату, но Нина вырвала свою руку и осталась у двери. — Ну хорошо, — сказал он со вздохом. — Давайте сядем и спокойно обсудим положение. — Он принес из кухни две табуретки, и Нина у самого порога присела на одну из них, а он уселся напротив, коленями почти касаясь ее колен. Она смотрела на него спокойно, с легкой иронией, словно говоря: «Ну что вы еще скажете, синьор?»

— Вы любите приключения? — таинственно понизив голос, спросил он.

— Смотря какие… — ответила она, с некоторым интересом ожидая продолжения.

— Безвредные, — поспешил заверить он. — Подумайте, ну разве это не приключение?.. Приехать в Москву и вместо скучной гостиницы, где вам без брони дадут разве что койку за рубль двадцать в номере на шестерых, жить в прекрасной благоустроенной квартире, а вместо банальных экскурсий на автобусе иметь своего личного гида, который подарит вам в столице все, что пожелаете. Неужели вам никогда в жизни не хотелось испытать приключение?… Вы не знаете, кто я — я не знаю, кто вы. Ну и что? Так даже интереснее. Ну как, идет?.. — спросил он замирая, но с ухмылкой на лице.

Она смотрела спокойно, задумчиво, но смотрела как-то мимо него, будто раздумывая.

— Ну что ж… — помедлив, сказала она и тут же строго нахмурила брови. — Но только без глупостей!.. Понятно, о чем я говорю?..

— Клянусь Аллахом, Буддой и Юпитером! — смиренно сложил он руки на груди.

Окрыленный, он кинулся в ванную, отвернул краны до упора, и мощная струя воды с клекотом ударила, рассыпалась крупными брызгами по белоснежной эмали. В кухне он зажег газ, поставил кофейник и вернулся в комнату. Нина со скептическим интересом разглядывала репродукции на стенах, полки с книгами, обстановку. Он ждал, какое впечатление произведет его благоустроенная холостяцкая квартира. И произвела…

— Шика-арно!.. — протянула она, правда, несколько иронически.

— Номер люкс в пятизвездочном отеле, — напрашиваясь на комплименты сказал он.

— И кто это все устраивал?

— Сам. Все до последней занавески сам…

— Похвально. Достойно восхищения, — небрежно бросила она, и снова иронии, пожалуй, было больше, чем одобрения.

Его слегка задело, что эта провинциалка не оценила его шикарно отделанную и обставленную квартиру, которую хвалили даже многие знакомые москвичи. Паркет и кафель, импортную сантехнику, румынский мебельный гарнитур — все это не просто было достать. Чистота идеальная — беспорядка и грязи он не терпел. Книг много, но не те ровные томики подписных изданий, которые заполняют полки иных «шикарных» квартир, и не те серые груды старинных изданий и библиографических редкостей, от которых разбегаются глаза у любителя. Это была хорошо подобранная библиотека, которую читают, а не только демонстрируют. Были и старые, и редкие книги, но мало — в основном классика. Кремовые шторы, на подоконнике статуэтка Венеры из желтоватого мрамора. Бара у него не было. Их сейчас много развелось, поэтому у него не было. Выпивку он держал в резном шкафчике хорошей работы. В холодильнике всегда в наличии нарзан и апельсиновый сок. На кухне порядок идеальный, продуманный, на который тоже ушло много денег и сил. Но он давно уже понял, что порядок себя окупает.

Пока он нарезал колбасу тонкими ломтиками и аккуратно вскрывал консервные банки, Нина, щелкнув замками, достала свои вещи из чемодана и вошла в ванную. Задвижки в ванной у него не было, дверь открывалась простым поворотом ручки, и, вспомнив сейчас об этом, он почувствовал, как сладко напряглось все внутри. Он давно уже был не мальчик, давно уже не терялся, имея дело с женщинами, но сейчас, прислушиваясь к шуршанью ее одежды и плеску воды в ванной, так завелся, что вспотели ладони, как у мальчишки.

Он закурил, открыл окно в кухне и подставил лицо прохладному ветерку с улицы. Он вдруг понял, что будет несчастен, будет --">