Андрей Ефимович Зарин - Черная дама

Скажите, пожалуйста, -- не без раздражения сказал я, -- к чему вы меня в тот раз заставили разыграть такую глупую роль?

 Она вздрогнула, увидев меня.

 -- Вы? -- воскликнула она с неподдельным горем.

 -- Да, -- ответил я, -- признаться сказать, мне было очень досадно, что вы заставили меня изобразить собою какого-то бульварного героя!

 Но она не слышала моих слов и снова воскликнула с тоской:

 -- Вы! Неужели и вы...

 Я раздражительно заметил:

 -- Вы и среди белого дня разыгрываете мелодраму! Неужели вы не можете быть естественны?

 Она опять не слыхала моих слов. Она схватила меня за руку, повлекла к воротам ближайшего дома и тут, сжимая мне до боли руку, заговорила тем же исступленным шепотом, каким говорила на лестнице:

 -- Если вы жалеете себя, если любите себя, уйдите! Оставьте меня одну! Вам не спасти меня! Идите! Не мучайте меня!

 Я изумленно посмотрел на нее.

 -- Вы хотите делать какую-то тайну! Я ничего не понимаю.

 -- Если бы вы знали мою жизнь! -- сказала она с тоскою.

 Я был снова заинтригован.

 -- Расскажите!

 -- Вы хотите, хотите?

 -- Хочу.

 -- Слушайте! -- голос ее стал каким-то торжественным. -- Если вы правда заинтересовались мною, если вы думаете, что можете полюбить меня, -- я вам расскажу все, все, от рождения! Хотите?

 -- Хочу.

 -- Вы не трус? -- вдруг спросила она.

 Какой мужчина скажет, что он трус? Я пожал плечами.

 -- Дайте мне слово, что исполните мою просьбу.

 На этот раз я решился удовлетворить свое любопытство.

 -- Я дам вам всякое слово -- покажите мне свое лицо.

 -- Вот!

 И она вдруг приподняла вуаль. Да, я видел пунцовые губы, правильный носик, черные брови и глаза... Глаз этих я не забуду и узнаю их везде. Они были карие, большие и глядели на меня с такою затаенною грустью, с таким томительным ожиданием, что этого взгляда я не могу забыть, а с ним и глаза, так смотревшие на меня, и весь облик ее грустного прекрасного лица.

 -- Даю слово, -- сказал я горячо, -- что исполню всякое ваше желание!

 Она опустила вуаль.

 -- Придите сегодня ночью, в двенадцать, к железному мосту. Я буду ждать вас; я возьму вас с собою и открою все.

 Я невольно отшатнулся и смущенно пробормотал:

 -- К железному мосту?

 -- Да, на царскосельской дороге, -- сказала она, -- вы боитесь?

 Я вспыхнул от обидного подозрения.

 -- Я буду. Надеюсь, вы не дурачите меня!

 -- Я?! -- воскликнула она и, схватив меня за руку, прибавила с невыразимой прелестью: -- Милый, милый!

 У меня закружилась голова. Если бы не день и не народ, я, вероятно бы, ее обнял.

 Она скользнула из-под ворот, быстро подошла к праздно стоявшему извозчику и села на пролетку.

 Извозчик встрепенулся и задергал вожжами.

 -- Приходи! -- крикнула она мне радостным голосом.

 Я закивал головою и долго смотрел ей вслед. Она оборачивалась, и мне казалось, что я видел ее улыбку сквозь непроницаемую завесу вуали.

 Я вернулся домой совершенно отуманенный и только к вечеру осознал все безрассудство своего обещания. Кто она, от чего ее спасать и какое мне дело до истории ее жизни от рождения?

 Что за странное время и место для свидания!

 Двенадцать часов ночи -- час очень поздний, особенно для такой пустынной местности, как у железного моста.

 По полотну царскосельской железной дороги надо пройти мимо мастерских, сторожки, мимо "ям", туда, к крошечной сосновой роще, что стоит у полотна соединительной ветви между Варшавским и Николаевским вокзалами. Это полотно проходит под железным мостом, по которому проложены рельсы царскосельской железной дороги.

 Я стал робеть. Это свидание, в такой странный час и в такой удивительной местности, приводило меня в совершенное недоумение; но наступил вечер; любопытство превозмогло мою робость, и я пошел на свидание.

 Я взял с собою, на всякий случай, револьвер, крошечный карманный револьвер, пуля которого, я уверен, не убьет даже кошки, но сознание его присутствия все-таки приносило мне некоторое успокоение.

 Я шел по узкой тропинке внизу откоса полотна. Справа от меня тянулась проезжая дорога. Белая ночь освещала пустынную местность своим бледным светом и придавала ей зловещий вид.

 Я приблизился, наконец, к железному мосту и остановился. Кругом было пусто. Я подошел к пролету моста и взглянул на другую сторону, и то, что я увидел, заставило меня встрепенуться.

 По ту сторону моста стояла наемная карета, запряженная извозчичьими лошадьми.

 Я был уверен, что "она" там, как вдруг от кареты отделился рослый мужчина и --">