Александр Валентинович Амфитеатров - Том 1. Княжна. Жар-Цвет. Отравленная совесть

37 томах (правда, из них три так и не вышли из-за последовавших кровавых событий в России).

Воодушевленный сердечной встречей с родиной, с друзьями, с почитателями своего таланта Амфитеатров снова возвращается к репортерству, снова его острая и пламенная публицистика звучит со страниц газеты, на этот раз – «Русской воли», созданной на средства крупных промышленников. И как в годы своей молодости – не любящий политиканствовать, не терпящий компромиссы писатель за один из наиболее дерзких фельетонов приговаривается к ссылке в уже изведанную им Сибирь, в Иркутск. Но доехать туда не успел: вспыхнувшая Февральская революция поставила крест на приговоре.

Падение монархии и воцарение в России демократии Амфитеатров конечно же приветствовал горячо и радостно – как давно им ожидаемое, но второй переворот – большевистский – вызвал в нем возмущенный протест. Писатель выразил его в той форме, которая была для него единственно возможна: «Я дал себе честное слово, что ни одной моей строки не появится в стране, уничтожившей у себя свободу печати» (из письма оперному певцу И. В. Ершову). И слово свое держит, хотя из-за этого попадает в тяжелейшие материальные условия, ввергая в голод и нищету семью (а в ней семь душ!).

Новая власть не раз пыталась сломить своего обнищавшего именитого писателя-упрямца, он трижды арестовывался. Не помогли также и попытки Горького «перевоспитать» давнего друга, – тот, как и в прежние времена, его политическим единомышленником не стал. «Вашим взглядам на революционную войну, – ответил ему Амфитеатров, – я, как Вы знаете, не сочувствую и считаю своею обязанностью бороться с ними, где и сколько могу, как с весьма вредным заблуждением». Правда, тут же добавляет, как бы смягчая резкость тона – все-таки перед ним не враг, а друг: «Но, как бы ни расходились наши воззрения, я всегда памятую, что Вы не только большой писатель, но и честный человек и демократ, и всякое нападение на Вас с этой стороны всегда приводит меня в скорбь и негодование».

Вскоре после расстрела 61 участника «Таганцевского заговора» (в их числе оказался и поэт Н. С. Гумилев) Амфитеатров 23 августа 1921 года вместе с семьей тайно переправился на лодке через Финский залив. Так началась вторая и последняя страница его эмигрантской жизни. Из Финляндии он выехал в Берлин, затем какое-то время живет в Париже и Праге и наконец уже навсегда поселяется в Италии, полюбившейся ему с далеких теперь уже лет первого изгнания.

Отстранившись от прежде ему нравившейся суеты, которою полным полна газетно-журнальная публицистическая деятельность, Амфитеатров полностью погружается в осуществление своих старых, отложенных когда-то до лучших времен творческих планов. Он продолжает капитальную работу над созданием хроникального повествования «Сестры» в четырех томах, завершает хронику «Концы и начала» романом «Вчерашние предки», пишет новые вещи, редактирует для переизданий свои давние книги. В зарубежье, как и в России, у него по-прежнему что ни год, то новая книга. Какая самопожертвенная жизнь! Наверное, красен мир именно такими людьми, как Александр Валентинович Амфитеатров, – тружениками и подвижниками. Он и умер за письменным столом – работая, размышляя. Случилось это 26 февраля 1938 года.

Тимофей Прокопов

Княжна^*

Старому товарищу

ВЛАДИМИРУ АЛЕКСЕЕВИЧУ

ТИХОНОВУ,

в память многих лет хорошей дружбы,

посвящаю этот том.

Александр Амфитеатров

Марта, 15/2, 1910

Cavi di Lavagna

(обратно)

От автора

В составе хроники «Княжна» включен целый ряд относящихся к ней предварительных этюдов, печатавшихся в разных изданиях, с 1889 по 1905 год. Как-то: «Последыш» («Новое обозрение», 1889), «Из терема на волю» («Наблюдатель», 1896), «Село Радунское» («Неделя», 1899). Второй и третий из этих этюдов послужили мне также материалом для драмы «Чертушка», написанной в 1901 году, но на сцену попавшей, освободясь из-под цензурного запрета, только в 1907.

Ал. А.

1910.III.15

Cavi di Lavagna

(обратно)

Часть первая Чертушка на Унже

I

На берегу Унжи, в унылой котловине, окаймленной двадцативерстною полосою дремучего бора, местами едва проходимого даже и теперь, после многолетней хищнической порубки, лежит село Волкояр, – Радунское то же, – отчина и дедина князей Радунских. Родословное древо этой старинной фамилии восходит ко временам --">