Александр Сергеевич Пушкин - Руслан и Людмила

медный шлем надвинув,

Из мощных рук узду покинув,

Ты шагом едешь меж полей,

И медленно в душе твоей

Надежда гибнет, гаснет вера.

Но вдруг пред витязем пещера;

В пещере свет. Он прямо к ней

Идёт под дремлющие своды,

Ровесники самой природы.

Вошёл с уныньем: что же зрит?

В пещере старец; ясный вид,

Спокойный взор, брада седая;

Лампада перед ним горит;

За древней книгой он сидит,

Её внимательно читая.

«Добро пожаловать, мой сын! –

Сказал с улыбкой он Руслану. –

Уж двадцать лет я здесь один

Во мраке старой жизни вяну;

Но наконец дождался дня,

Давно предвиденного мною.

Мы вместе сведены судьбою;

Садись и выслушай меня.

Руслан, лишился ты Людмилы;

Твой твёрдый дух теряет силы;

Но зла промчится быстрый миг:

На время рок тебя постиг.

С надеждой, верою веселой

Иди на всё, не унывай;

Вперёд! мечом и грудью смелой

Свой путь на полночь пробивай.

Узнай, Руслан: твой оскорбитель

Волшебник страшный Черномор,

Красавиц давний похититель,

Полнощных^[8] обладатель гор.

Ещё ничей в его обитель

Не проникал доныне взор;

Но ты, злых козней истребитель,

В неё ты вступишь, и злодей

Погибнет от руки твоей.

Тебе сказать не должен боле:

Судьба твоих грядущих дней,

Мой сын, в твоей отныне воле».

Наш витязь старцу пал к ногам

И в радости лобзает руку.

Светлеет мир его очам,

И сердце позабыло муку.

Вновь ожил он; и вдруг опять

На вспыхнувшем лице кручина…

«Ясна тоски твоей причина;

Но грусть не трудно разогнать, –

Сказал старик, – тебе ужасна

Любовь седого колдуна;

Спокойся^[9], знай: она напрасна

И юной деве не страшна.

Он звёзды сводит с небосклона,

Он свистнет – задрожит луна;

Но против времени закона

Его наука не сильна.

Ревнивый, трепетный хранитель

Замков безжалостных дверей,

Он только немощный мучитель

Прелестной пленницы своей.

Вокруг неё он молча бродит,

Клянёт жестокий жребий свой…

Но, добрый витязь, день проходит,

А нужен для тебя покой».

Руслан на мягкий мох ложится

Пред умирающим огнём;

Он ищет позабыться сном,

Вздыхает, медленно верти́тся…

Напрасно! Витязь наконец:

«Не спится что-то, мой отец!

Что делать: болен я душою,

И сон не в сон, как тошно жить.

Позволь мне сердце освежить

Твоей беседою святою.

Прости мне дерзостный вопрос.

Откройся: кто ты, благодатный,

Судьбы наперсник^[10] непонятный?

В пустыню кто тебя занёс?»

Вздохнув с улыбкою печальной,

Старик в ответ: «Любезный сын,

Уж я забыл отчизны дальной^[11]

Угрюмый край. Природный финн,

В долинах, нам одним известных,

Гоняя стадо сёл окрестных,

В беспечной юности я знал

Одни дремучие дубравы,

Ручьи, пещеры наших скал

Да дикой бедности забавы.

Но жить в отрадной тишине

Дано не долго было мне.

Тогда близ нашего селенья,

Как милый цвет уединенья,

Жила Наина. Меж подруг

Она гремела красотою.

Однажды утренней порою

Свои стада на тёмный луг

Я гнал, волынку надувая;

Передо мной шумел поток.

Одна, красавица младая

На берегу плела венок.

Меня влекла моя судьбина…

Ах, витязь, то была Наина!

Я к ней – и пламень роковой

За дерзкий взор мне был наградой,

И я любовь узнал душой

С её небесною отрадой,

С её мучительной тоской.

Умчалась года половина;

Я с трепетом открылся ей,

Сказал: люблю тебя, Наина.

Но робкой горести моей

Наина с гордостью внимала,

Лишь прелести свои любя,

И равнодушно отвечала:

«Пастух, я не люблю тебя!»

И всё мне дико, мрачно стало:

Родная куща, тень дубров,

Весёлы игры пастухов –

Ничто тоски не утешало.

В унынье сердце сохло, вяло.

И наконец задумал я

Оставить финские поля;

Морей неверные пучины

С дружиной братской переплыть

И бранной^[12] славой заслужить

Вниманье гордое Наины.

Я вызвал смелых рыбаков

Искать опасностей и

--">